Глава 11
Евгений с Николаем привозили иконы уже не в первый раз. Собирали их по деревням. По старым часовням и пустым церквям. Самый большой улов был, конечно же, в частных домах. Воровством они брезговали, более того, считали этот метод малоэффективным и рискованным. Им не надо было подставлять свою голову под неприятности. У них был свой способ. В шутку они называли его театральным. Они садились на какой-то из поездов. Выходили на определенной или даже на любой станции, которая им приглянулась. Чаще всего это были заброшенные и малолюдные населенные пункты. Туда они и шли. В деревне просились на постой. Поначалу недоверчивые жители не спешили приглашать их к себе. Слово за слово начинался разговор. На разговоры, неизбалованные развлечениями и новостями, селяне были всегда охочи. В разговоре становилось ясно, что «парнишки-то уж больно хорошие». Как же таких хороших на улице оставить. Да и помочь обещали в хозяйстве, дрова поколоть, навоз перекидать или починить что.
В деревнях, основными жителями которых были старики, работы крепким парням всегда хватало. Они останавливались у какой-нибудь старушки и приступали к выполнению обещаний. Работали и на себя и на бабулю. Хозяйке помогали в ее хозяйственных заботах. Особенно полюбили поработать в саду или на поле. Евгений даже научился косить траву, и это занятие ему нравилось.
– Попробуй. Плечевой пояс развивается, класс – говорил он Николаю.
Своя же работа начиналась вечером за чаем. Летом часто на улице или у открытого окна начинали они жалостливую историю о том, что недавно покрестились и теперь хотят быть ближе к истинной вере, но пока не получается. Хотели бы они верить сильнее, но не выходит.
– Сомнения гложут. Чувствую я, бабушка, что нет во мне истинной веры. А ведь это самое главное – говорил, бывало, Евгений. – А как хочется! Вот ведь, что в библии говорится – чистыми наивными глазами смотрел он на очередной объект обмана.
– Что, милок, там говорится? – шамкала беззубым ртом старушка.
– По вере тебе и воздастся – почти выдавливая слезу из красивых глаз, продолжал он.
– Так. Так – утвердительно кивала та.
– Вот Вам легче. Вы истинно верующая, праведница. Вы в рай попадете.
Старушка начинала ерзать, вспоминая, вероятно, свои грехи, и даже иногда перечить ему.
– Ох, уж и не знаю, попаду ли? Ведь за жизнь всякое бывало. Особенно по молодости. Уж простит ли меня всевышний, не знаю. Хотела бы, конечно, в рай-то – пускала слезинку растревоженная бабулька.
– Милая Евдокия Петровна – брал ее за руку Николай. – Неужели в Вашей жизни грехов было больше, чем праведных дел – с сомнением вопрошал он.
– Да нет, конечно! – спешила реабилитироваться та.
– Ну, вот и я так думаю. Ведь сразу же видно человека. Мы для Вас люди новые и Вы для нас тоже. А ведь что люди говорят?
– Что? Что, милок? – проникалась собеседница.
– Что первое впечатление самое правильное. Вот нам же Вы сразу глянулись. Сразу же видно, что человек Вы замечательный. А значит, и Бог это видит и знает – с горячностью и возвышенной убедительностью утверждал Николай.
Забытая родней и забитая жизнью старушка, давно не слышавшая в свой адрес не только обещаний рая и таких восторгов, а и просто доброго слова, проникалась к парням самыми теплыми чувствами. Желая как-то отблагодарить постояльцев за внимание и участие, начинала в свою очередь беспокоиться об их судьбе.
Теперь, когда вопрос с раем для нее был практически решен, она желала и им как-то помочь в их проблемах с религией.
– Молиться вам надо, ребятки. Молиться.
– Да мы молимся. Здесь тоже не очень получается. Икон-то у нас нет. Конечно, можно купить новые. Но вот молиться им как-то не выходит. Смотрю на них и понимаю, что рисовали их вчера, или, к примеру, на той неделе, или в том месяце. Художники – это же богема, а значит безбожники. Вряд ли рисовал их верующий. Небось, в одной руке кисточку держал, а в другой бутылку пива – разорялся Евгений. Выходило у него очень натурально и убедительно. – Как можно такой иконе верить и доверяться? Нет в ней святости.
Он тоскливо молчал, нагнетая обстановку. Старушке становилось даже стыдно. Она имеет столько икон, и, тем более, что ей они уже не так и нужны. Ведь скоро в рай. Бедные парни останутся здесь на грешной земле, да еще и без икон.
– Здесь маялся без веры, да и на том свете уж видно маяться придется – добавлял масла в огонь Николай.