– Погоди-ка. Я сейчас! – старушка вдруг резвой козочкой вскакивала со стула и убегала вглубь комнаты. Оттуда она возвращалась с какой-нибудь иконой. А иногда и не с одной. – Коленька! Сынонька, да что ж ты так горюешь? Да ведь это дело-то поправимое. Вот у меня иконки старинные, прежние, намоленные. Уж на них молиться-то одно удовольствие. Вот, попробуйте. Сами увидите, как вера ваша окрепнет. Уж я вам говорю.
– Милая, добрая Евдокия Петровна – Николай грустно улыбался. – Вы – святая женщина, и мы Вам очень благодарны за заботу, но у нас нет денег. Мы не можем их купить.
Евдокия Петровна за «милую» и «святую» не только иконы, но и дом в придачу отдала бы, наверное. Спеша обрадовать мучеников веры, в запале говорила:
– Да какие деньги? Не надо никаких денег. Я их так вам отдам. Да ведь иконы продавать грех. Вы что же, не знаете?
– Откуда нам знать, когда кругом одни атеисты, включая наших родственников.
– А бабушек у вас нет что ли?
– Нет – качали головами сироты.
– Ох, горемычные! Да не печальтесь. Иконы не продают. Их можно подарить или выменять. Конечно, это на самый худой конец. Вот эту – она показала на икону размером со средний плакат – моя мама выменяла на мешок картошки. Прежние хозяева голодали. Вот дело и дошло до икон. А эту мне свекровь на свадьбу подарила.
– А в каком году у Вас свадьба была? – пытался выяснить возраст иконы Николай.
– В двадцать первом – радостно поясняла бабулька.
– И тогда эта икона уже не новая была?
– Нет. Не новая – бесхитростно убеждала дарительница.
Парни многозначительно переглядывались. Через денек за следующим чаепитием заводился разговор о том, что не зря же раньше для каждого случая был свой святой. Ведь святых было очень много. И икон тоже большое разнообразие. А главное – надо бы лик Богородицы приобрести. Без Богородицы как же?
Хозяйка бегала по деревне. Рассказывала соседкам об их печали и просила поделиться иконами. К концу недели в деревне уже был целый религиозный клуб. Бабульки, каждая со своим подарком, шли на чай. Долго рассказывали разные истории, давали советы и наставления, вели воспоминания о том, как раньше проходила религиозная жизнь, и сколько натерпелись гонений от советов за свою веру.
Иконы вытаскивались из сундуков, снимались с чердаков, из шкафов. Одним словом, никакой вор не смог бы украсть столько, сколько отдавалось добровольно. К иконам добавлялись различные кресты, колокольчики, лампады и прочая утварь. К концу пребывания гостей все были довольны. У старушек, порой по всей деревне, были нарублены дрова и сложены поленницы, скошена трава и выкопана картошка, починены чайники и телевизоры, а заодно смазаны двери и подбиты табуреты. Парни, проведя время на свежем воздухе и занимаясь физическим трудом, чувствовали себя прекрасно. На душе у них был полный покой, а в сумках – аккуратно сложенная добыча.
Варианты спектаклей в разных деревнях были разные. Все зависело от контингента, с которым приходилось работать. Иногда, если слушатель был не религиозен, говорили прямо:
– Собираем иконы для продажи.
Молодые наследники старых домов, особенно мужчины, охотно продавали оставленное их бабушками за копейки, не понимая реальной стоимости того, что по воле судьбы попадало к ним в руки. Вот так святыни превращались в товар, а товар в деньги. Не малые по тем временам. Получив эти деньги, Евгений с Николаем становились мишенью для более наглых и напористых людей. Оказавшись в руках этих людей, парни понимали, что если это еще не наказание божье, то предупреждение точно.
Глава 12
Георгий Груздев был прямым потомком некогда известного грузинского рода. Его бабушка была настоящей грузинской княжной. Ей было тринадцать лет, когда случилась октябрьская революция. Родители за границу выехать не успели, и через какое-то время были убиты при ограблении имения. Девочка осталась жива и была пристроена у дальней по родству, но близкой по общению родственницы. Муж этой родственницы участвовал в революционном движении, имел авторитет у большевиков, а потому был неприкасаем.
Вскоре девочка подросла и вышла замуж за русского учителя музыки. Дом родственницы они оставили. Совместная жизнь молодых начиналась очень счастливо. Любовь и молодость – это та приправа, которая может исправить даже самое безнадежное блюдо. Так вышло и на этот раз. Молодые, увлеченные друг другом и новизной жизни, забыли о перенесенных несчастьях, не интересовались политикой и почти не замечали событий, происходящих в стране. Любовь, музыка и дочь, которая родилась у них вскоре – вот те киты, на которых покоилось их счастье. Так продолжалось до тех пор, пока в молодой стране Советов к власти не пришел их соотечественник. Вся Грузия радовалась этому обстоятельству, но только до тех пор, пока он не огляделся на своем троне. Чем семья русского учителя и грузинской княжны вызвала недовольство «отца народов», история не сообщает, но эту семью «недобитых буржуев» выслали на далекий русский север в заброшенную богом деревню. Жизнь в селе Кукушкино показалась им сущим адом. Ни о какой музыке не могло быть и речи. Здесь не только никому в голову не приходило учить детей музыке, но кроме гармони и инструментов невозможно было найти. Ему предложили работу на лесопилке. Ей – в местном сельпо, на пекарне.