«Зря я так, — думал Бублейников, тащась по пробкам на Волгоградский проспект. — Надо было высмеять ее, ответить шуткой. Смех — самое страшное оружие для врага». Он решил, что, если звонок повторится, он поговорит с незнакомкой по-другому. И сразу же придумал, что именно он ей скажет.
Но сейчас нужно было полностью сосредоточиться на предстоящей беседе с девяностопятилетней Ольгой Дымовой. Если верить редактору, она редко бывала в адекватном состоянии. Впрочем, Ленечке по работе частенько приходилось общаться с сорокалетними чиновниками, находящимися в таком неадеквате, что трудно было понять, как они вообще исполняют свои обязанности. Так что навыки имеются!
Квартира Виолетты Никодимовны была очень похожа на ту, в которой сейчас проживал Максим, с той лишь разницей, что состояла не из одной, а из двух комнат, расположенных одна напротив другой.
— Проходи, не стесняйся, — подбодрила его хозяйка. — Вот это мои хоромы, а там — внучкины.
Печерников и без этого комментария уже понял, где чья комната.
У Кристины преобладала техника: в углу огромный телевизор, DVD-рекордер, музыкальный центр, два компьютера, один из которых стоял на низеньком столике у широкой, покрытой ярким покрывалом тахты, а второй — прямо на полу. Элегантный шкаф-купе, видимо, использовался как гардероб. Кроме того, здесь находилось несметное количество мягких игрушек, висели пейзажи в легкомысленных рамочках, а на двери красовался огромный плакат с легендарным Брюсом Ли. «Для девушки выбор довольно необычный», — подумал Максим, глядя на замершего в своей излюбленной позе мастера кунг-фу.
Комната Виолетты Никодимовны выглядела скромней и строже. Мебель она выбрала светлую — круглый стол, четыре стула, здоровенный книжный стеллаж до потолка, еще какой-то маленький столик, небольшой диван и два кресла. «И никакой техники, — сразу заметил Печерников, — только небольшая магнитола на тумбочке возле окна». Но поразило его другое. На всех свободных поверхностях — столешницах, диванах, стульях, креслах, подоконнике и даже на стенах были разложены и развешаны сплетенные то ли из ниток, то ли из веревок всевозможные поделки и украшения. Здесь были коврики, салфетки, панно. Максим с удивлением повертел в руках сделанный таким образом футляр для очков. Затем, отложив необычный очешник в сторону, взял симпатичную зверушку, похожую на зайца.
— Моими произведениями любуешься? — задорно поинтересовалась у него вошедшая в комнату хозяйка. — Это я не так давно освоила. Почти год ходила на занятия, зато теперь смотри, какие вещи получаются.
В голосе Виолетты Никодимовны слышалась неподдельная гордость.
— Народный промысел? — вежливо поинтересовался Печерников.
— Макраме, специальная техника узелкового плетения. Знаешь?
— Да, что-то слышал, — промямлил Максим. И, чтобы сделать приятное соседке, сказал: — Здорово. Очень красивые штучки.
— Это что! — оживилась Виолетта Никодимовна. — Я недавно сплела Кристине футляр для телефона и сумочку. А для Лидочки, твоей бабушки, на дачу — абажур для ночника и коврики на кресла. Обещала еще и шторы сделать, но это большая работа, как-нибудь позже.
— У вас тут, кажется, целая мастерская.
— Ну, скажешь, мастерская, — усмехнулась соседка. — Скорее, рабочий уголок. Вот столик, здесь специальная подушечка для плетения, веревки, шнуры, ленты. Там, в коробочке — булавки, используются как крепеж при работе, а вот здесь всякая декоративная мелочь — пуговицы, шарики, бусинки. Ими, видишь, можно украсить работу, а можно внутрь узелков заплести, для придания формы.
— Обалдеть, — вздохнул Максим. — Здесь ведь терпение нужно. Я всегда удивлялся, как это женщины на спицах вяжут. А тут еще и узелки. Сложно, наверное.
— Да ничего, выучиться можно. Несколькими приемами плетения овладеешь — дальше можешь импровизировать. Хочешь, научу?
Виолетта Никодимовна, привыкшая не отделять слов от дела, тут же схватила со стола свернутую в клубок тонкую веревку.
— Вот видишь, так плетется самый простой, плоский узел. Когда у нас будет больше времени, я покажу, как можно сплести какую-нибудь полезную вещицу.