“Ну,” глаза Брула наполнились мрачными воспоминаниями, “это случилось в моей ранней юности, да, во время моего первого военного рейда. О, я убил человека или около того в драках на рыбалке и на племенных пирах, но я еще не был украшен шрамами клана воинов– ” он указал на свою обнаженную грудь, где слушатели увидели три маленьких горизонтальных отметины, едва различимые на загорелой бронзе могучей груди пикта.
Ронаро наблюдал за ним с неослабевающим интересом, пока он говорил. Эти свирепые варвары с их примитивной жизнестойкостью и прямолинейностью заинтриговали молодого принца. Годы, проведенные в Валузии в качестве одного из сильнейших союзников империи, вызвали внешние изменения в пикте – не приручили его, но придали ему видимость культуры, образования и сдержанности. Но под этим лоском горел слепой черный дикарь древности. В большей степени это изменение подействовало на Кулла, некогда воина Атлантиды, а ныне короля Валузии.
“Ты, Кулл, и ты, Ронаро”, - сказал Брул, - “мы, жители Островов, все одной крови, но принадлежим ко многим племенам, и у каждого племени есть обычаи и традиции, присущие только ему одному. Мы все признаем Ниала из Тательи верховным королем, но его правление неустойчиво. Он не вмешивается в наши дела между собой и не взимает дань или налоги, как это называют валузийцы, ни с кого, кроме нарги, Дано и китобоев, которые живут на острове Татель со своим собственным племенем. Их он защищает от других племен и по этой причине собирает пошлину. Но он не берет дань ни с моего племени, борни, ни с любого другого племени. Он также не вмешивается, когда два племени вступают в войну – если только какое-нибудь племя не посягает на три, которые платят дань. Когда война разыграна и выиграна, он является арбитром, и его решение является окончательным – какие украденные женщины должны быть возвращены, какая оплата за боевые каноэ произведена, какая цена крови уплачена и так далее. И когда лемурийцы, или кельты, или любая другая иностранная нация, или банда опустошителей выступят против нас, он призывает все племена отложить свои раздоры и сражаться бок о бок. Что хорошо. Он мог бы быть верховным тираном, если бы захотел, ибо его собственное племя очень сильно, и с помощью Валузии он мог бы делать все, что ему заблагорассудится, – но он знает, что, хотя он мог бы со своими племенами и их союзниками сокрушить все остальные племена, мира больше не будет, а будет бунтовать до тех пор, пока борни, или сунгара, или убийца волков, или кто-либо из соплеменников останется в живых.
Этим Топором я Правлю!
Этим Топором я Правлю!
Я
“МОИ ПЕСНИ - ЭТО ГВОЗДИ Для ГРОБА КОРОЛЯ!”
“В полночь король должен умереть!”
Говоривший был высоким, худощавым и темноволосым, а кривой шрам у рта придавал ему необычайно зловещий вид. Его слушатели кивнули, их глаза сверкнули. Их было четверо – один был невысоким толстяком с робким лицом, безвольным ртом и глазами навыкате, выражавшими вечное любопытство – другой был огромным мрачным гигантом, волосатым и примитивным – третий высокий, жилистый мужчина в одежде шута, чьи пылающие голубые глаза горели не совсем нормальным светом – и, наконец, коренастый карлик, нечеловечески низкорослый, с ненормально широкими плечами и длинными руками.
Первый оратор холодно улыбнулся. “Давайте дадим клятву, которая не может быть нарушена – Клятву Кинжала и Пламени. Я доверяю вам – о, да, конечно. Тем не менее, лучше, чтобы у всех нас была уверенность. Я замечаю дрожь среди некоторых из вас ”.
“Тебе хорошо все это говорить, Аскаланте”, - вмешался невысокий толстяк. “В любом случае, ты изгнанный преступник, за твою голову назначена награда – у тебя есть все, что можно приобрести, и нечего терять, тогда как мы–”
“Мне есть что терять и еще больше можно приобрести”, - невозмутимо ответил разбойник. “Ты призвал меня из моих горных твердынь, чтобы я помог тебе свергнуть короля – я составил планы, расставил силки, расставил ловушку и готов уничтожить добычу – но я должен быть уверен в твоей поддержке. Ты поклянешься?”
“Хватит этой глупости!” - крикнул человек с горящими глазами. “Да, мы поклянемся на рассвете, и сегодня ночью мы станцуем против короля! ‘О, пение колесниц и шум крыльев стервятников–”
“Прибереги свои песни для другого раза, Ридондо”, - засмеялся Аскаланте. “Сейчас время для кинжалов, а не рифм”.