Людям снаружи, ожидавшим увидеть верулианского гиганта с беспомощным королем на плечах, явилось видение, ошеломляющее своей неожиданностью. Кулл стоял в дверях; Кулл, полуголый, присевший, как огромный человеко–тигр, его зубы были оскалены в лунном свете в рычании боевой ярости, его ужасные глаза сверкали - длинный клинок вращался, как серебряное колесо при луне.
Кулл увидел Гонду, двух верулианских солдат, стройную фигуру в черной маске – мгновение, и он оказался среди них, и начался танец смерти. Верулианский командир упал в первом же выпаде короля, его голова была расколота до зубов, несмотря на шлем. Тот, что в Маске, выхватил и нанес удар, его острие задело щеку Кулла; один из солдат замахнулся на короля копьем, был парирован и в следующее мгновение лежал мертвый поперек своего господина. Другой солдат не выдержал и побежал, громко зовя своих товарищей. Тот, Что в Маске, быстро отступил перед стремительной атакой короля, парируя и защищаясь с почти сверхъестественным мастерством. У него не было времени начать собственную атаку; перед ураганной свирепостью нападения Кулла у него было время только на защиту. Кулл бил по своему клинку, как кузнец по наковальне, и снова и снова казалось, что длинная верулианская сталь неизбежно должна расколоть эту голову в маске и капюшоне, но всегда длинный тонкий валузийский меч вставал на пути, отклоняя удар на дюйм или останавливая его на волосок от кожи, но всегда этого было достаточно.
Затем Кулл увидел верулианских солдат, бегущих сквозь листву, и услышал лязг их оружия и свирепые крики. Оказавшись здесь, на открытом месте, они подбирались к нему сзади и расплевывались с ним, как с крысой. Он нанес еще один яростный удар по отступающему валузийцу, а затем, пятясь, повернулся и быстро побежал вверх по лестнице, на вершине которой уже стоял Делкарт.
Там он остановился. Он и девушка стояли на чем-то вроде искусственного мыса. Лестница вела наверх, а другая лестница когда-то вела вниз другим путем, но теперь задняя лестница давным-давно обветшала. Кулл увидел, что они оказались в тупике. Спасения не было, ибо с каждой стороны была отвесная стена высотой около пятидесяти футов. Эти стены были глубоко изрезаны витиеватой резьбой, но... “Что ж, – подумал Кулл, “ здесь мы умрем. Но здесь умирают и многие другие ”.
Верулиане собирались у подножия лестницы под предводительством таинственного валузийца в маске. Затем прозвенел звонок. Кулл по-новому взялся за рукоять своего меча и откинул назад голову – бессознательный возврат к тем дням, когда он носил гриву, подобную львиной. Его охватила дикая свобода, и он засмеялся с такой звонкой радостью, что солдаты у подножия лестницы уставились на него, разинув рты.
Кулл никогда не боялся смерти; он не боялся ее и сейчас; если бы не одно соображение, он приветствовал бы шум и безумие битвы как старого друга, без сожалений – этим соображением была девушка, которая стояла рядом с ним. Когда он посмотрел на ее дрожащую фигуру и белое лицо, он принял внезапное решение. Мгновение он боролся с собой. И для тех, кому это кажется незначительным, жертва, которую он запланировал, пусть они задумаются о том, что Кулл был атлантийцем; что всю свою жизнь он ожидал славной смерти в битве. Что его раса смотрела на любую другую смерть как на величайший позор. И все же теперь этот человек, который был королем Валузии и больше, чем королем, поднял руку и крикнул: “Эй, люди Верулии! Здесь я стою в страхе. Многие падут, прежде чем я умру. Но пообещай мне освободить девушку целой и невредимой, и я не пошевелю рукой. Тогда ты можешь убить меня, как овцу ”.
Делькарт закричал в знак протеста, и Человек в Маске рассмеялся: “Мы не заключаем сделок с тем, кто уже обречен. Девушка тоже должна умереть, и я не даю обещаний, которые собираюсь нарушить. Поднимайтесь, воины, и возьмите его!”
Они затопили лестницу подобно черной волне смерти, мечи сверкали морозным серебром в лунном свете. Один был намного впереди своих товарищей, огромный воин, высоко державший огромный боевой топор. Двигаясь быстрее, чем ожидал Кулл, этот человек, казалось, в одно мгновение оказался на лестничной площадке. Кулл бросился вперед, и топор опустился. Кулл поймал тяжелое древко левой рукой и остановил бросок оружия в воздухе - подвиг, на который мало кто был способен – и в то же время нанес удар сбоку правой, размашистый, похожий на удар молота, от которого длинный меч с хрустом проломил броню, мышцы и кости, а сломанное лезвие застряло в позвоночнике.
В то же мгновение он выпустил бесполезную рукоять и вырвал топор из ослабевшей хватки умирающего воина, который скатился вниз по лестнице. И Кулл коротко и мрачно рассмеялся.