— Не знала, что призраков так легко напугать, — добавила девушка.
Словно не замечая, что мужчина нахмурился, она подобрала упавшие коробки и бережно водрузила их обратно.
— Зачем? — спросила паломница, когда дух повернулся уходить.
— Что? — машинально ответил он.
Это было первое слово, произнесённое им за несколько месяцев, и собственный голос показался фантому чуждым хрипом.
— Зачем собираешь барахло?
— Если его использовать, это уже не барахло.
Девушка кивнула, как будто ответ заставил её серьезно призадуматься. Призрак решил, что ей около двадцати пяти, и она наделена тихой, аккуратной красотой, но по-настоящему его поразили внимательные серые глаза паломницы. В них жило спокойствие, непривычное для молодых женщин.
— Арикен, — назвалась она.
— Крест, — произнёс он, сам не зная почему.
Девушка вновь кивнула, обдумав этот ответ столь же сосредоточенно, что и предыдущий.
— Ты опасен, Крест? — увидев, что мужчина сдвинул брови, паломница быстро продолжила: — Я спрашиваю, потому что ты пугаешь других, а большинство из них и так уже достаточно напуганы.
Фантом зашагал прочь, но девушка с посуровевшим лицом заступила ему дорогу.
— Они хорошие люди, — заявила Арикен.
Хороший человек — мёртвый человек…
Призрак едва не произнёс присловье вслух, но удержался.
— От меня проблем не будет, — сказал он вместо этого.
— Спасибо, мне это и нужно было услышать, — улыбнулась паломница. — Увидимся, Крест.
Через пару дней фантом ещё раз столкнулся с Арикен, и они снова поговорили, так же кратко и скованно, но в течение последующих недель эти случайные беседы становились всё более уверенными и тёплыми. В какой-то момент Крест внезапно осознал, что ищет встреч с девушкой. Нехотя он признал, что у него появился друг. Дух не понимал, как ему поступить с этой дружбой, но не мог просто отказаться от неё. Возможно, он слишком долго был призраком.
Или недостаточно долго.
Следуя молчаливому уговору, паломница никогда не вторгалась в убежище фантома или в его прошлое. Он сказал, что держит путь домой, и Арикен не стала расспрашивать, как будто знала: любопытство разрушит возникшее доверие.
Сама она, напротив, совершенно открыто рассказывала о своём прошлом и пути. Как и все остальные пассажиры, девушка родилась на Хостаксе IV, планете-улье, задыхающейся под тяжестью собственной промышленности. Медике по профессии, Арикен хотела увидеть что-нибудь кроме искусственного неба и миллиарда серых лиц, отражений её собственного, но, прежде всего, искала цель в жизни.
Кресту была знакома эта история; древняя, как человеческая душа, она разветвлялась бесконечным множеством дорог. В случае с девушкой конечным пунктом оказалась Спиральная Заря.
— Как по мне, звучит еретически, — заметил Крест, когда в разговоре всплыла тема секты. Когда он заставил её всплыть.
— Только потому, что ты ничего не слушаешь, — сердито ответила Арикен. — И вообще, какое тебе дело до ересей? Ты ведь ни во что не веришь, призрак.
— Неважно, во что я верю, — он перестал отдирать от стены неподатливую панель и строго посмотрел на паломницу. — Важно, во что верит остальной Империум.
— Спиральная Заря — разрешённая секта Имперского Культа, — казалось, что медике цитирует какой-то одобренный текст. — Бог-Император есть центр Священной Спирали. Он — Единый-во-Всём, и из него разворачивается всяческая истина.
— Тогда чего вы ищете в космосе?
— Развёртывание открылось Спиральному Отцу на Искуплении, — зловеще объявила Арикен. — Все верные искатели перерождаются в Спирали на сей планете-колыбели.
— Ты же и в половину этой чуши не веришь, правда?
— В половину — пожалуй, верю, — она ухмыльнулась. — В ту, где есть Император, уж точно.
— Девочка, это не игра. Скажи, кто оплачивает вашу святую поездочку?
Помедлив, она поджала губы.
— Ты не знаешь, ведь так, Арикен?
— Пастырь договорился обо всём, — осторожно произнесла паломница.
— Договорился перевезти четыре сотни людей через семь систем? — фантом покачал головой. — Что-то здесь не так.
— Как и с тобой, Крест.
В тот момент она ближе всего подошла к прямому вопросу о его прошлом, и оба отвернулись, неожиданно испытав смущение. Левая рука призрака заныла под перчаткой, что случалось каждый раз, когда он злился.