— Терри! Терри, мальчик мой! Как вы?
— Поправляюсь, сэр,— ответил Терри.— Извините, что не встаю. Салли, дай спикеру стул.— И Терри постарался повыше приподняться на подушках. От его ерзанья воткнутая в вену игла шевельнулась, и он невольно поморщился.
— Больно?
— Да нет,— махнул рукой Терри.— В меня столько понатыкали этих иголок, что стоит только почесаться, как что-нибудь обязательно отлетит.
Салли уступила свой стул О'Доннслу.
— Спасибо, дорогая,— поблагодарил тот и плюхнулся на сиденье.— Страшная трагедия! Просто ужас! Можем мы побеседовать наедине? — Это было произнесено без всякого перехода. Голос звучал резко, даже агрессивно.
— Конечно! — Салли тут же повернулась и вышла.
В коридоре ее поджидал Крис Ван Аллен.
— Вот это да! О'Доннелл собственной персоной! — Крис поглядел на Салли.— Да на тебе лица нет. Я сейчас раздобуду кофе! — И он нежно прикоснулся к ее руке.
Если что-то и нравилось ему в Вашингтоне, так это две вещи: политика и Салли Крэйн. В день окончания колледжа в Дартмуте он отправился поездом в Нью-Йорк, пересел на "Метролайнер"[14] и прибыл в Вашингтон к сенатору от Техаса Калебу Везерби, в аппарате которого стал работать.
Везерби рад был заполучить Криса Ван Аллена к себе. Он тем самым упрочивал свою связь с "Ван Аллен, Берне и К°", чья банкирская контора располагалась в доме номер 30 на Уолл-стрит. Своим друзьям Везерби признавался, что он бы и пальцем не прикоснулся к этому педику, если бы это не было единственным способом пустить в оборот 160 миллионов долларов. Большинство сотрудников сенатора от Техаса думало точно так же. Все это были выходцы из семей нуворишей, носивших кованые ковбойские башмаки, чтобы все видели, с кем они имеют дело. Крис же был на их фоне белой вороной — настоящий аристократ с Восточного побережья, с соответствующей фамилией, соответствующей семьей, связями, но соответственно извращенными половыми влечениями.
Салли понимала, что Крис Ван Аллен обеспечивал сенатору Везерби доступ в высшее общество (это была все та же рейгановская элита). За Крисом стояли "старые" деньги — таких было накоплено немало в его семье. Ее генеалогия и влияние простирались к социальному и политическому Олимпу — и на Восток, и далеко на Юг, и на Запад. Многие из тех, кто не удостоил бы беседой даже самого Ханта[15], не мог не снять трубку, чтобы ответить на звонок одного из Ван Алленов. Словом, для Калеба Крис был той самой визитной карточкой, которая необходима любому, мечтающему о вице-президентстве, как мечтал Везерби.
Крис и Салли много времени проводили вместе. Она немало знала про него, а он знал, что она знает. Они частенько засиживались допоздна в ее джорджтаунской квартире: сидя у камина, они попивали божоле, закусывая деликатесами, заказанными в китайском ресторанчике, и предавались мечтам. Салли была доброй по натуре, и Крис привязался к ней, как ни к одной женщине. Но с арестом Калеба все рассыпалось.
Везсрби до своего избрания в сенат был нефтяным дельцом, его состояние оценивалось в 40 миллионов долларов — грязь из-под ногтей он так и не успел отмыть. И когда прикинувшийся нефтепромышленником агент предложил ему взятку — 150 тысяч долларов наличными, чтобы он, используя свой политический все, надавил на Агентство по охране окружающей среды и оно посмотрело сквозь пальцы на аренду нефтяного участка под номером WT 11915, его сфотографировали в момент, когда он давал согласие на эту сделку. И еще раз после вручения портфеля с деньгами. "Нефтепромышленник" и его напарник тут же предъявили удостоверения сотрудников ФБР, на Везсрби надели наручники, а его карьера оказалась похороненной на участке под номером WT 11915.
Через год фото Везсрби с двумя поднятыми в виде буквы "V"[16] пальцами появилось на четырнадцатой полосе "Нью-Йорк таймс" со следующей подписью: "Экс-сенатор Калеб Везерби вступает в федеральную тюрьму с льготными условиями содержания в Льюисбергс для отбытия семилетнего срока наказания за взяточничество и согласие на преступную сделку". К этому времени губернатор
Техаса уже назначил Терри Фэллона на место Калеба в сенате.
Фэллон нагрянул в штаб-квартиру Везерби, словно тайфун. Семейственность и блат, с которыми он повел решительную борьбу, исчезли. В первый же месяц одиннадцать из двадцати трех сотрудников получили уведомление об увольнении. Остальных вытеснили опытные профессионалы — впрочем, многие ушли сами, не выдержав долгих часов работы и нагрузок. Хорошие работники, однако, оценили эти перемены — и Крис Ван Аллен оказался одним из них.
Терри Фэллону, казалось, не мешало, что Крис гомосексуалист. Он даже проявил почти отцовский интерес к молодому человеку, которого вскоре сделал своим связным для политических контактов с партийными функционерами. Это позволило Крису проникнуть за кулисы политического театра Вашингтона. Вместе с тем перед ним открылись и новые возможности в чисто сексуальном плане, которыми Крис не преминул воспользоваться. Изрядную часть той информации, которую он раздобывал, составляли откровения его партнеров. В результате офис Фэллона считался одним из самых информированных на Холме[17].
Единственным разочарованием для Криса было то, что ему пришлось разделить с сенатором своего единственного друга Салли. И Салли и Терри были из Хьюстона и, главное, успели где-то когда-то познакомиться. Теперь они проводили все больше времени вместе — беседовали, работали, строили планы. Жена Фэллона находилась в психиатрической лечебнице в Кливленде. Салли со своей стороны идеально замещала ее — на званых обедах и концертах — привлекательная, с хорошо подвешенным языком, снискавшая известность и уважение в столице своей репортерской работой в "Пост" и службой у Везерби в качестве его секретаря по связям с прессой. На эту тему почти не сплетничали: все знали, что раз в месяц Фэллон навещает жену в кливлендской лечебнице для умалишенных. Великосветские сплетники, наоборот, даже хотели бы, чтобы Терри развелся с женой и сделал Салли миссис Фэллон. Но понимали: он на это никогда не пойдет — не тот человек.
Правда, сам Крис вначале так не думал. Судьба Салли немало его беспокоила. Терри Фэллон был мягок и при влекателен. Салли же думала только о работе, и у нее почти не оставалось времени на самое себя. И если бы кто-либо с наружностью Терри проявил к ней интерес, это наверняка вскружило бы ей голову. Терри, однако, неизменно соблюдал приличествующую его положению дистанцию. И чем больше Крис за ними наблюдал, тем больше приходил к выводу, что Салли вполне может оставаться другом и для него, и для Терри. И это было превосходно. Пока такое равновесие сохранялось, Крис был намерен делать все от него зависящее для продвижения карьеры сенатора. Но если бы он понял, что Терри уводит от него Салли… О, тогда бы в нем вспыхнула настоящая ревность. А в таком случае никто не мог бы сказать, на что Крис решится.
Сейчас он сопроводил Салли в больничный кафетерий. Взяв поднос, она, ссутулясь, опустила на него руки.
— Ты измотана,— сказал Крис участливо.
— Нет, все о'кэй.
— Возьми номер в "Мейфлауэр"[18] — хоть выспишься!
Она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони.
— Когда все уляжется, не раньше.
Нажав на кнопку автомата, Крис наполнил две чашечки черным кофе.
— Салли, это не уляжется еще пять лет…
— Думаешь, он его получит?
— Вполне вероятно.
Крис поставил кофе на поднос, протянув кассиру долларовую бумажку, и они направились к свободному столику. Когда они сели, Салли обхватила горячую чашку ладонями, словно у нее не было сил ее поднять.
— В городах у президента положение аховое,— продолжал Крис.— Программа помощи бедным — это же его пропал. Пресса пишет о нем, как о старом пердуне, ты сама знаешь. Похоже, так оно и есть. А Терри молод. И уже ветеран. В глазах женщин и всех черных он Рэмбо. Словом, для Бейкера это идеальный партнер.
18
Название судна, на котором прибыли в Америку и 1620 году первые переселенцы из Европы. Здесь — одна из вашингтонских гостиниц.