Не знаю, сколь долго длилось это мое похвальное слово древнему городу Суздалю, но вдруг услышал за спиной легкий смешок:
— Браво!.. Бра-аво!
Агриппина Дмитриевна захлопала в ладоши. Надо полагать, вошла она в комнату давно и слышала мой монолог.
В простеньком ситцевом в голубую крапинку платье о розовым бантиком на груди, она показалась мне совсем девочкой, спрятавшей за спиной руки с какой-то вещицей и спрашивающей с лукавинкой в глазах: «А ну-ка, отгадай, что у меня?»
«Пустышка!» — подумал я и хмуро посмотрел на нее.
— А знаете, вы не без артистических способностей! — воскликнула она, и сразу у меня пропало желание ссориться с ней. — Идемте, чай готов. Но прежде я хочу спросить: прочитали письмо Светочки и?..
— И даже осмыслил… вполне.
— И что же? Что можете добавить к тому, что я узнала из вашего монолога?
Она вызывала меня на открытый бой, и я его принял.
— Должен сказать, что во мне вы потеряли союзника окончательно и бесповоротно.
Она хихикнула в кулачок, продолжая зачем-то прятать правую руку у себя за спиной.
— Уж так и бесповоротно?! — лукаво заулыбалась она, обнажая свои красивые белые зубы. — А вдруг одумаетесь!
Агриппина Дмитриевна как бы продолжала играть со мною в кошки-мышки. Ну и женщина!
— Подняли вы, дорогая, бурю в стакане воды, — с напускным спокойствием постарался я отчитать ее. — Иными словами, затеяли пляску черного таракана вокруг стакана. Вот мое мнение: ваше отношение к судьбе своей подруги по меньшей мере легкомысленно. Не навязывайте своего мироощущения другим. Нет на свете двух одинаковых людей, ибо даже близнецы и те идут своими дорогами. — И прибавил к тому: — Не сердитесь на меня.
— Спасибо и за это! — Она откинула на лоб упавшую светлую прядь.