Его взгляд остановился на Димке, и я вдруг с похолодевшим сердцем понял, что все-то они про нас давно знают. И все заранее просчитали.
Скучно мне стало и тоскливо. Я понимал, что уже повязан ими накрепко. И просто из чувства противоречия прервал гостя.
- Ладно, Череп, хватит. Мы тебя послушали, но пора и честь знать. Так что, уважаемый гость, не надоели ли тебе хозяева?
- То есть? - впервые прищурился Череп.
- То и есть, - довольно грубо буркнул я, чувствуя, что ещё немного и наворочаю такого...
Но Череп всмотрелся в меня, усмехнулся и встал. Умен был, зараза. Он оглядел напрягшихся Димку и Манхэттена и процедил:
- Ладно, сегодня делаю скидку, но больше советую не повторять таких фокусов. Не люблю грубостей. Думайте. У вас есть два дня. Еще два дня. И возможность заработать столько, сколько вы за всю жизнь не заработали. А ты, Николай, полегче. Это у меня сегодня настроение хорошее, а Крест, тот таких шуток не терпит. Ну бывайте, можете не провожать.
И он ушел. Мы сидели подавленные и растерянные. Нас явно вовлекали в скверную и опасную историю. В таких играх на кон ставятся головы. Мы пытались говорить о другом, но получалось так, что возвращались к тому же.
Димка позвонил домой и отпросился у своей половины до утра, заручившись нашей с Манхэттеном телефонной поддержкой.
Так всю ночь и просидели. Усидели все спиртное, что принес с собой Череп и купил я. Под утро и остаток портвейна уговорили. Мы не очень-то и спорили. Ясно было, что денег я отдать не сумею. Занять негде, да и не подо что.
В общем, выбор невелик. Да и идея крупного заработка тоже сыграла немалую роль. Мы прикинули, и получалась кругленькая сумма. И не на рынке стоять, рисковать за копейки. Наше дело - только организовать поставки. Правда, Манхэттен справедливо напомнил о местном рэкете, и о множестве хлопот, связанных со складированием и охраной запасов до момента отправки. К тому же вполне реальным был риск привлечь к себе внимание правоохранительных органов.
Но главное, по разговору я почувствовал, что мои друзья загорелись возможностью легкой наживы. Да и мне идея заработать крупные деньги показалась заманчивой. Надоело жить собачьей нервной жизнью уличного торгаша. Все время зависеть от всяких пакостей: погода, "купят-не купят", и тому подобное. Мы ещё ничего не сказали друг другу, но уже знали, что согласимся.
Так и вышло. Измученные бестолковым существованием, долгами и полунищей жизнью, а главное - бесперспективностью, мы согласились. В чем ни Череп, ни Крест не сомневались. По крайней мере восприняли они наше согласие как должное и сразу углубились в детали.
Два дня нам дали на сборы, потом посадили на поезд, и уже через тридцать шесть часов мы ехали в машине Хлюста из Курганинска в Лабинск. Мимо нас мелькали в ночи ровные ряды пирамидальных тополей, выстроившихся вдоль дороги. Только на этот раз их почему-то поубавилось.
- Ветра, - пояснил Хлюст. - Тополя вон какие вымахивают, стареют, корни у них поверху, неглубоко уходят, вот и выворачивает их из земли. А тут недавно ураган был, так накрыл один такой тополек машину с людьми. Всмятку.
По дороге он поставил нас в известность, что на первое время нас поселят в гостинице "Лаба", а буквально через день-два освободится частный домик на краю города, за железнодорожной линией. Там мы и будем жить.
Перед въездом в город Хлюст резко сбросил скорость. Высветился пост ГАИ с проложенными на дороге бетонными блоками, позволяющими машине ехать только зигзагом. Гаишники были с автоматами и в бронежилетах, невдалеке стоял БТР. Неспокойно жилось в этих городках предгорий. Построенные когда-то во времена войны с мятежным имамом Шамилем как пограничная линия, - откуда и пошло название линейных казаков, которые "садились" в них на поселение, города эти и сегодня жили жизнью приграничья. Чечня была недалеко. Война не прошла мимо этих мест. Хотя и не затронув прямо, она напоминала о себе косвенно. Невдалеке проходила трасса Грозный-Ростов, да и дыхание гор чувствовалось.
Гаишник помахал нам жезлом, делая знак остановиться. Хлюст послушно выполнил приказ. К нам подошли два милиционера. Один попросил Хлюста предъявить документы, второй заглянул в машину и предложил нам выйти. Мы встревоженно переглянулись. Как-никак, а везли мы крупную сумму, и объясняться с милицией по поводу происхождения этих денег не хотелось.
Извлекший нас из машины гаишник попросил предъявить свои документы и помахал рукой ещё кому-то. К нам подошел моложавый сержант. Он потянулся к паспорту, который протягивал ему второй милиционер.
- О! - неожиданно радостно вскричал Манхэттен. - Ты меня помнишь?
Подошедший пытался вспомнить, но у него не получилось.
- Да я у тебя месяца полтора назад нутряков покупал на рынке! сообщил Алик.
- А-а-а, точно! - вроде как тоже обрадовался сержантик. - Так ты чего, опять за шкурками?
- Ты их знаешь? - настороженно спросил его напарник.
- Знаю, - весело отозвался сержантик. - Они нутряков закупали. У меня так сразу всех взяли.
- Да ну? - теряя интерес к нашим документам, спросил другой. - А сейчас опять за нутряками?
- Да, решили ещё затовариться, - кивнул Манхэттен. - Цены у вас тут подходящие.
- Вы ко мне заезжайте, я вам адрес оставлю, - возвращая нам так и не проверенные паспорта, сказал гаишник, и оглянулся на стеклянную будку поста.
- Ты чего там ковыряешься, Пасулько? - донеслось оттуда.
- Сейчас, товарищ лейтенант. Тут такое дело... - он шепнул нам: Подождите, - и побежал к посту.
Напарник его тем временем вовсю обсуждал проблемы разведения нутрий с Манхэттеном. Тот уже называл гаишника Петей и записывал адрес его кума, у которого этих нутряков "по самое некуда и ещё столько же".
Третий гаишник отвернулся от Хлюста и тоже стал рассказывать, у кого в городе можно купить нутрий и шапок. А от поста бежал к нам третий гаишник, который тут же вручил нам целый лист с адресами.
- У нас город маленький, все в родстве. Кумовья да сваты. Заезжайте, если остановиться негде, мы организуем.
- Мы к вам надолго, - сказал Леха. - Спасибо. Пока в гостинице остановимся, а там видно будет.
- Конечно, поживите, - разрешил сержантик. - У вас там, в Москве, поди, холод, а у нас уже лето.
И действительно ночь была удивительно тихой, про снег даже не вспоминалось. Было сухо и тепло. И воздух сладкий и свежий, о таком в Москве и забыли совсем.
Мы уже усаживались в машину, когда меня придержал за локоть остановивший нашу машину гаишник.
- Вы, мужики, с этим типом, который вас везет, поаккуратней. Нехороший он человек. Бандит он из Курганинска, и здесь авторитет имеет. Говорят, кассу общака держит.
- Что ж вы его не арестуете?
- Во-первых, мы - ГАИ, не по нашей это части, а во-вторых... постовой развел руками и вздохнул.
У меня сразу испортилось настроение. Везде одно и то же. Все знают бандитов в лицо, знают, кто и чем занимается, а сделать с ними ничего не в силах. Не мог я этого понять.
От поста до гостиницы было всего ничего, проскочили мы мигом. Гостиница была здоровенная, не по городу. И напоминала какой-то старый большой пароход, который вынесло на берег. Море давно высохло, а он все стоит, вросший в песок, с облупившейся краской, уже непонятно как сюда попавший. Он и сам уже забыл о своем первичном предназначении, но упрямо продолжал плыть, изображая из себя флагман.