– А хитрая семейка горных орлов живет в двушке в Москве. Как тебе?
– Тогда дочка должна тоже окочуриться от паленой водки.
– Логично.
– И что нам теперь делать? Она пока не вступила в права наследования, ее убивать не будут. Или будут, если это не квартиранты, а другие наследники. Может, выставить на арену другую родню, чтоб квартиранты знали, что так просто у них не получится отобрать квартиру? Есть там другая родня первой очереди? И не причастны ли они к отравлению?
– Интересная версия. А как доказать?
– Я тут завтра покумекаю. И после выходных будем думать, что делать.
– Если это дело рук других наследников, то только дочка стоит между московской квартирой и ими. Значит…
– Ее постараются убрать. Но не сразу, а чуть погодя. Хотя время тут не принципиально. Они постараются быстрее провернуть темные делишки.
– Как?
– Отравят суррогатом, как папашу, или на улице по голове огреют, или утопят в пруду, или просто из окна сбросят. Сама в окно вроде вышла. Белочку поймала и все тут. Вариантов много.
– Откуда столько информации про деда?
– Я без дела не сидела.
– Ладно. Уточню, что там. А вдруг ее сейчас убивают.
– Нет, не убивают. Мальчишки и бабульки охрану организовали.
– А если ее ночью придут убивать?
– Соседка бдит. Но ты прав, все предусмотреть мы не можем.
– Вот именно.
– Узнай, ездили сюда родственники или нет во время смерти деда. И есть ли у них алиби. А я по своим каналам кое-что проверю.
Вечером следователь принес записи с камер. Я их просмотрела. Действительно, нигде на трассу не выезжал никакой Мини. Правда, была пара джипов. Но их оставим на потом.
Пришла я домой очень поздно. Никита так и не появился. Странно. Сам напрашивался поговорить, и сам же не пришел. Значит, ему уже не надо. Тогда согласие на развод спокойно даст. И то хорошо. Не придется по судам таскаться.
– Ты опять задержалась, – встретила меня мама.
– Ждала, когда уйдут последние посетители.
– Почему не сказала им покинуть помещение?
– У меня тоже были дела. Они нам не мешали. Гнать их было жалко.
– Влюбленные?
– Угу. Влюбленные старики. Я когда-то мечтала состариться с любимым мужем и умереть с ним в один день. И вот что получилось. Какая старость? Мы и года вместе не прожили.
– Это и от тебя зависит.
– Нет, мама. Это уже ни от кого не зависит. Ни от меня, ни от него.
– Почему?
– Он сегодня должен был прийти поговорить. Не пришел. Значит, ему все равно.
– Может, что-то случилось. Послушай его, что он скажет.
– Если он еще появится.
– Дай ему время.
– Хорошо. Через неделю пойду подавать заявление в суд на развод. Надоело быть соломенной вдовой. Жить хочу, любить хочу.
– Даешь себе время одуматься?
– Нет. Просто времени пока на эту бюрократию не будет. Слишком много всего накопилось. Дел невпроворот. Завтра надо с бабульками посовещаться.
– Насчет чего?
– Насчет сторожа, отравившегося суррогатом. Надо больше подробностей о его личной жизни.
– А полиция?
– А полиция ничего делать не собиралась. По их версии он сам купил суррогат и сам отравился. Виноватых нет. Дело закрыто.
– Где продают суррогат, их не волнует?
– Наверное, нет. Они зачешутся только тогда, когда помрет много людей. А один, два алкаша – это ничего страшного. Они асоциальные элементы общества и ценности никакой для ментов из себя не представляют.
Поговорили с мамой и разошлись по своим спальням. Спала я крепко. Только под конец приснился сон. Я и муж на свадьбе. Горько до слез стало. Проснулась вся в слезах. Дожилась, во сне плачу…
Рано утром пошли с Петькой гулять собаку. По пути поговорили.
– На сегодня у тебя свое задание, у меня свое.
– А зачем нам разделяться?
– Затем. Порознь мы больше узнаем.
– Почему?
– При тебе некоторые вещи взрослые будут умалчивать.
– Двойные стандарты?
– Да не стандарты. Не в них дело. Просто ты же малой, поэтому некоторые нюансы взрослой жизни при тебе будут стесняться обсуждать.
– Бабки?
– И дедки тоже.
– А мужики-то почему стесняться будут?
– Подрастешь – поймешь.
– Вот вы вечно так. Как в пекло лезть за информацией и зад вам прикрывать, так меня вперед на амбразуру. А как поговорить по-человечески и все объяснить, то сразу «не поймешь».
– Не обижайся, Петруха. Я тоже стесняюсь тебе объяснять. Это вообще-то отец должен объяснять. Или мужик. Но не я. Я же женщина. Тут мне надо у бабулек всю подноготную грязь сковырнуть. Все сплетни собрать. А они мерзости при тебе говорить не будут.