— Ты любишь ее?
— Я… Что?
— Я же вижу, как ты смотришь. Скажи ей о том, что чувствуешь. Поверь мне, как человеку, который через многое прошел. Рассказывай о своих чувствах людям, которые для тебя важны, не давай им забыть… пока они еще рядом.
— А если это не взаимно? Как решиться сделать первый шаг? Вдруг она перестанет со мной общаться?
— Неужели это будет хуже, чем недосказанность? Да и поверь мне, не сидела бы она все это время с тобой, не будь эти чувства взаимны.
Старейшина повернулся, чтобы уйти, но Андрей остановил его последним вопросом, вертевшимся на языке:
— Что с ситуацией в куполе?
— Активность приостановилась, вероятно, тот кого вы устранили был единственным химиком, способным на синтез взрывчатки. Но мы не нашли его сообщников, вряд ли он делал это один.
— Мы успели немного поговорить перед боем.
— Да? И что же он сказал?
— Что собирается нас освободить. И что вскоре мы снова поднимемся на поверхность — Андрей замер увидев, как побледнел старейшина — что с вами? Вы знаете о чем он?
— У нас мало времени. Набирайся сил, ты скоро мне понадобишься.
С этими словами старейшина повернулся и вышел, как всегда, оставив Андрея с еще большим количеством вопросов чем до разговора.
Он вновь повернулся к Сэм, но она спала сном праведников. Он снова решил поднять руку и на этот раз получилось. Что ж, красавчиком его больше не назовут, но… Мина живет с худшим. Бросив руку обратно на постель — разглядывать ожоги всегда было неприятным занятием для него — он решил последовать совету и набираться сил. Сон поглотил его прежде, чем он успел задуматься, как ему лучше заснуть.
На этот раз дрема была пустой, без мыслей и сновидений — как раз то, что ему было нужно для исцеления. Он проснулся от щекотки — длинные волосы Саманты коснулись его щеки, когда она наклонилась над ним.
— Прости, я не хотела тебя разбудить — сказала она.
— Ничего, я и так заспался. Старейшина сказал, ты сидела со мной все это время.
— Он заходил? Не понимаю, как ему удается все время обходить меня стороной… Как ты себя чувствуешь?
— Как идиот, который подставил команду под удар и сжег руку в кислоте. Ты была права насчет братства. Они действительно готовы пойти на что угодно. А я… я не могу. Я не способен метнуть в человека нож. Просто… просто не могу.
— Тише, успокойся.
— Нет, дослушай. Ты была права. А я не хотел этого признавать, и потому сбежал, даже не предупредив тебя. Но я больше не пойду на это. Я скажу старейшине что больше не буду участвовать в его вылазках. Больше никто не пострадает из-за меня.
— Ты же сам знаешь, что все не так просто… Люди могут страдать не только из-за наших действий, но и от нашего бездействия. Я ценю что ты пытаешься признать свои ошибки, но прошу, не давай обещаний, которые ты не сможешь сдержать.
Она стала обходить его кровать, и он испугался, что она собирается выйти из комнаты, но вместо этого она подошла к его обожженной руке и мягко приподняла ее. Чувствительность все еще была снижена: он почти не ощущал прикосновения.
— Выглядит не так уж плохо.
— Ну хватит. Просишь меня не давать обещаний которые не смогу сдержать, а сама нагло врешь чтобы меня подбодрить.
Она отпустила его руку и засмеялась. Их взгляды встретились и внезапно его горло пересохло.
— Сэм, я хочу сказать…
— Да?
— Я не знаю, как это сформулировать, но…
— О чем ты?
Он бросил попытки сформулировать свою мысль и ухватил ее за руку. Она интуитивно подалась навстречу, все еще не понимая, что происходит. Андрей и сам не отдавал себе отчета в том, что решился. Он просто медленно тянул ее на себя, а затем приподнялся с кровати ей навстречу. На лице Сэм промелькнуло удивление, затем сомнение, и ее рука напряглась. Но когда он решил, что сейчас она вырвется и уйдет, она резко подалась ему навстречу, и их губы соединились в поцелуе.
Словно во сне, он потерял счет времени. Секунды, минуты — все это потеряло смысл, во всем мире существовали только он, она и их поцелуй.
Но все рано или поздно заканчивается. Он откинулся на кровать и открыл рот, чтобы наконец-то закончить то, что собирался сказать, но она прервала его:
— Молчи. Я хочу, чтобы ты сказал мне это, стоя на своих двоих.
— Но…
— Никаких «но»! А то будешь потом говорить, что я ответила тебе взаимностью только из жалости. Приходи в себя. Я проведаю тебя чуть позже, и принесу поесть.
Она вышла из комнаты сердце стучало у Андрея в горле. Любит ли она его? Он решил, что вряд ли мог бы получить от нее что-либо более похожее на да и пора перестать об этом переживать. Тем не менее он еще несколько минут продолжал снова и снова прокручивать в голове все произошедшее, а затем ощутил слабость и вновь провалился в сон.
Глава 16: Смена
Артур с Андреем не разговаривал. По правде говоря, он и вовсе притворялся, что его не замечает. Остальные же при виде Андрея замолкали, словно не знали, стоит ли им вести себя с ним как-то по-особенному. Все это быстро стало его раздражать, поэтому вместо тренировок он стал проводить почти все своё время в каморке Сэм.
Она мучила его еще несколько дней после поцелуя, а затем они признались друг другу в любви. После этого они не могли оторваться друг от друга. Разум говорил, что ему стоит меньше времени проводить с ней, чтобы не пресытиться, но сдерживать эмоции он не мог.
Спустя 11 дней после его пробуждения к Мине стали пускать посетителей. Её состояние было без изменений. Можно было подумать, что она спит, не будь она подключена к капельнице и к приборам, измерявшим показания пульса.
Сэм не пошла с ним, сказала, что он должен сделать это сам. Она была права, он хотел побыть с Миной наедине. Сказать ей, насколько он сожалеет о произошедшем. Сказать, что он верит, что она вернется. Сказать, что сделал бы все, чтобы вернуться назад во времени и исправить это. Но для него время бежало только вперёд. А все слова моментально испарились из головы, стоило ему сесть у изголовья её кровати.
Несколько минут он молча рассматривал шрамы на её лице. А затем произнес: "Ты птица Феникс, помнишь? Чтобы ни происходило, ты всегда восстаешь из пепла. Только… не тяни с этим, ладно?"
Он поднял взгляд и увидел Артура, застывшего в дверном проеме.
— Я уже ухожу.
— Сиди — Артур зашел в комнату и сел напротив — я прошу у тебя прощения.
— За что?
— Ты самовольный козел, который втянул нас в ту драку. Но я знаю, что ты не хотел этого. И ты не заслуживаешь, чтобы тебя избегали и игнорировали. Она — он кивнул в сторону Мины — не хотела бы этого. Поэтому я извиняюсь за то, как я себя вёл.
— Я…
— Только не думай что, если я извинился, все станет как раньше.
— Не уверен, что все вообще когда-нибудь может стать как раньше. Но жизнь как-то продолжается.
— Избавь меня от нравоучений, мне и от старейшины этого хватает.
— Извини.
— Ладно, хватит этих разговоров. Тебя ждет старейшина.
— Зачем?
— Он не сказал.
Подъем дался Андрею неожиданно легко. Конечно, ребра все еще ныли, но он вполне мог бы побежать, если бы захотел. Он с грустью посмотрел на руку: если бы и она заживала также легко, как все остальное. Но, видимо, ему следовало привыкать к прозвищу сухорукий, которое шепотом расходилось за его спиной.
Андрей вошел в кабинет. За столом сидел старейшина. Точнее, человек, сильно его напоминавший. Те же черты лица, хоть и слегка обостренные, те же темные волосы. Но его глаза были пустыми, кто-то погасил огоньки, жившие внутри. Старейшина заметил Андрея и откинулся в кресле. Даже его манера сидеть, и мимика поменялись, теперь от них веяло тоской и усталостью.
— Что с вами случилось?
— Жизнь, мой мальчик. Никому не дано одолеть жизнь.
— О чем вы?
— Ответь мне на один вопрос. Имей ты возможность вернуться назад во времени со всеми знаниями, которыми обладаешь сейчас, чтобы ты сделал?