Николетта, поманив за собой Джера, достала из холодильника пару бутылочек с соком и уселась в углу кают-компании на диван. Сел и Джер, взяв протянутую бутылочку.
– Я хотела расколоть тебя за десять вопросов, а ты сам расколол деда за пять. Теперь я буду препарировать тебя с особой тщательностью.
Джер ответил, указав на бутылочку с соком:
– Это формалин? Для сохранности препарированного зверька?
Он сделал большой глоток:
– Нет, это лучше формалина. Может, меня заспиртуют после раскалывания?
Николетта озадаченно сказала:
– Может, ты – инопланетянин, который замаскировался под курьера-619? А на самом деле под этим бледным тощим лицом скрывается зеленая слизистая рожа?
Пилот усмехнулся:
– Зеленая – фи! Это так старомодно. Сейчас все наши носят такие симпатичные синие морды с красными пупырями.
Николетта просто пожирала его глазами.
– Я ничего не понимаю! Где ты нахватался всего этого? До четырнадцати лет в интернате и школе пилотов, а потом два года в одиночной камере, то есть в каюте своего корабля. И вот, пожалуйста, поддерживает светский разговор, шутит, а в червоточинах метрики разбирается наравне с дедушкой. Я совсем не удивлюсь, если сейчас ты превратишься в синего монстра с желтыми глазами! Или с красными пупырями!
Профессор позвал их ужинать, и разговор прекратился. Для разнообразия за столом сидел и Витторио. Видимо, он разрешил себе отдохнуть, поэтому, быстро съев хорошо прожаренный стейк с грибным спагетти, откинулся в кресле и наслаждался бокалом оранжевого вина. Впрочем, судя по отсутствующему взгляду, он все время что-то прокручивал в бритой голове, что-то подсчитывал и прикидывал.
Джер наконец-то смог как следует оценить кухню профессора – и по-прежнему находил ее превосходной. Он не спеша отрезал ломтики от куска мяса и наслаждался итальянскими макаронами с потрясающим грибным вкусом. Это явно были не привычные Джеру шампиньоны, а что-то гораздо более изысканное.
Юноша никогда раньше не ел дорогостоящих трюфелей и не смог их опознать.
– Это самый лучший стейк, который я ел в своей жизни, – сказал он. – Может, вчерашний тоже был хорош, но мое знакомство с ним длилось не слишком долго.
Николетта встрепенулась:
– Дед, ты послушай, как он говорит! Он вежлив и острит не как моно-курьер, а как какой-нибудь фоур-интеллектуал! Причем эти фоуры такие… натужные… так стараются быть умными, а этот умничает совершенно свободно и даже с удовольствием!
Профессор вытер рот салфеткой, откинулся на спинку кресла и сказал:
– Николетта, отстань от Джера. Лучше вернемся к нашей беседе. Ты вчера что-то хотела доказать мне про свою любимую книгу.
Девушка сразу загорячилась:
– Прежде всего, я хотела, чтобы ты ее прочитал. Роман Инги Пулярской «Как заблудиться в трех соснах» – это лучшее произведение про современную молодежь. Как мы будем спорить, если ты не читал этот роман?
Профессор Мамаев сказал:
– А ты попробуй убедить меня в том, что эта книга интересна. Проведи рекламную кампанию.
Николетта ринулась в бой:
– Прочитав ее, ты будешь лучше понимать меня! Ты узнаешь, что чувствуют юные люди, вступающие в этот мир взрослых, глубоко чуждый им – по возрасту, по опыту и темпераменту. Мы – инопланетяне друг для друга! Я не знаю, чем буду заниматься во взрослом мире, – и от этого мне страшно!
Она, в инстинктивной попытке найти поддержку, посмотрела на Джера. Тот, допивая кофе, сказал:
– Тем подросткам, которые точно знают, чем они будут заниматься в этом мире, часто еще страшнее.
Девушка нахмурила брови:
– А у тебя есть любимая книга? Наверное – «Теория Эйнштейна для простаков»?
Джер ответил неожиданно:
– Плутарх. «Застольные беседы».
Профессор засмеялся:
– Николетта, тебе попался крепкий орешек.
– Почему тебе нравится Плутарх? – с недоумением спросила Николетта. – Это же античный историк.
– Я люблю книги больше, чем кино, потому что они оставляют место воображению и позволяют самому раскрасить описываемый мир в разные цвета. «Беседы» Плутарха лучше обычных книг, потому что в нескольких строчках вмещают целую историю, которую ты можешь додумать сам.
– Расскажи какую-нибудь историю Плутарха! – потребовала Николетта.
– В маленьком отсталом греческом государстве Киме, над которым смеялись остальные греки, была должность стража: кто ее исполнял, тот в обычное время охранял тюрьму; но, когда совет собирался на ночное заседание, он являлся туда, выводил за руку царя и держал его, покуда члены совета тайным голосованием решали, справедливо тот правил или нет.