Это одеяние для дня рождения ребёнка? Сколько там Саше исполняется, семнадцать? По мне, рано ещё к ней с голыми задницами в гости приезжать. В этой игре, смотрю, вообще гораздо проще относятся к обнажению. Наверняка, потому что христианские попы не так влияли на мораль.
— Как действовал? — Лениво заинтересовалась моя собеседница, поняв, что продолжать я не собираюсь. — Объяснил, поцеловал, обещал сладкое на ночь, она и растаяла?
— Примерно всё так и было. — Ещё раз кивнул, переведя на неё взгляд с такого притягательно разреза.
— Все мы, женщины, одинаковы. — С интонацией философа заявила девушка, глядя сквозь свой бокал в сторону бассейна. — Всем нам хочется верить, что нас любят. На самом деле, любовь — это иллюзия молодых.
— А Вы уже себя к молодым не причисляете? — Подпустил я в голос насмешки.
— Я старше тебя как минимум вдвое. — Отрезала она категорично. — А по опыту в сотни раз, уж поверь.
— Вам я верю! — Поднял я руки, словно сдаваясь. — Я не верю в любовную философию.
— О! — Вот теперь девушка явно заинтересовалась. — В какую философию ты веришь?
Пришлось серьёзно задуматься.
Надо сказать, что не раз сталкивался с различными философами в своей жизни. Точнее, не с ними, а с их трудами. Да что там говорить, я сам когда-то пытался спрятаться от проблем жизни именно в философии, начав читать различные труды и популярные высказывания. Даже придумывал свои, выдавая их за речи известных корифеев от философии.
Но потом повзрослел.
— Вообще ни в какую. — Заявил я уверенно. — Философия — есть пустословие бездеятельных. Как сказал один умный немец: «Философы только по-разному описывают мир, а смысл в том, что его надо изменить».
Именно эти слова сподвигли меня-инвалида, человека без перспектив, искать себе занятие, чтобы было по душе и приносило хоть какие-то деньги.
Всё же Карл Маркс был великим. Я нашёл себя в играх, а если бы так и продолжал себя успокаивать философскими «прими себя, какой есть, ничего не изменить», точно бы наложил на себя руки. Раньше частенько проскакивали такие мысли, честно говоря.
— Да, интересное высказывание. — Не узнала она основателя теории марксизма. Или его тут не было, или я переврал саму фразу. Я плохо её помнил, только общий смысл. — Но даже этот немец не отрицает, что философия описывает мир.
— Только с точки зрения данного философа. Взгляд любого человека на мир ограничен его восприятием. — Парировал я. — Это как слепцам описывать слона.
— Не поняла, поясни. — После задумчивой паузы, переспросила девушка.
Странно, неужели у них нет такой притчи?
— Есть такая история, реальная, или нет, не знаю. — Начал я вспоминать притчу, что рассказывали мне ещё в школе. — Трёх слепцов подвели к слону, чтобы они его пощупали, а потом рассказали, что же такое слон с их точки зрения.
— Я так понимаю, не один из них не смог руками обхватить слона и описать его полностью, так?
— Верно. — Девушка имеет пытливый ум. Люблю таких. — Один сказал, что слон — что-то нетолстое, гибкое. Как змея. — Видя, как она заинтересованно смотрит, уточнил. — Он ощупывал хобот. Второй сказал, что слон — что-то толстое, незыблемое. Как дерево. Он ощупывал ногу слона.
— А третий лапал слона за жопу, и сказал, что слон что-то вонючее. — Закончила она с азартом. — Или, ему слоновий член достался?
— Ему достался хвост. — Чуть не рассмеялся я вслух. — Он и сказал, что слон — это что-то тонкое, гибкое. Как веревка.
А вот она засмеялась. Легко и непринуждённо.
— Надо запомнить. — Добавила девушка с улыбкой. — Рассказать потом своим студентам. Я преподаю философию в столичном институте. — Пояснила она, видя, что я не понял.
— О, так Вы — госпожа-профессор? — Поднял я брови. Пытался одну, но такой привычки у меня не было. Раньше поднимаешь обе — поднимается одна. Единственная доступная эмоция для меня раньше была. Надо бы начать учиться пользоваться своим лицом. — Никогда бы не подумал.
— Я старший преподаватель, а не профессор, а тут в гостях у племянницы и отдыхаю. — Она расслаблено посмотрела в небо. — В провинции очень хорошо. Тут даже философы смотрят и видят мир другим.
— Как говорил тот же немецкий философ, «бытиё определяет сознание». — Блеснул я фразой, которая в моём мире известна каждому русскому школьнику. — Мы есть то, что нас окружает в данный момент. Значит, и Вы тут другая, не такая, как в столице со студентами.
— Это точно. — Кивнула она удовлетворённо. — А ты где учишься? — Она поменяла положение на кресле. Теперь её поза была не расслабленно откинутой, теперь одной рукой она навалилась на подлокотник и заинтересованно смотрела прямо на меня. Между нами было меньше метра. — Извини, но внешне выглядишь ты максимум на первый курс института, а на нём философию не преподают.