– ЭлИн, – попросил я тихо, – набери, пожалуйста, номер Шелы и выведи изображение и связь на главный экран.
– Сделано, – мурлыкнул женский голосок, и от его нежных интонаций меня – вот уже в который раз – пробрала лёгкая дрожь.
Экран на потолке замерцал, на нём появилась фотография Шелы в купальнике и на берегу моря, я напряг память, кажется, это Чёрное море, Крым, послышались мелодичные звуки какой-то романтичной песни, прошло несколько секунд, и тут её лицо, появившееся на экране, как солнышко озарило и осветило меня, заглянув в самые тёмные уголки моей дремучей души и выгнав оттуда всякую потустороннюю грусть и злость. Я улыбнулся ей, она улыбнулась в ответ, её нежные словно созданные для поцелуев губки чуть приоткрылись:
– Милый, я сегодня не смогу с тобой поужинать вечером, прости!
– Любимая, мы сегодня не сможем поужинать вечером, прости!
Это мы выпалили одновременно, на одном выдохе, чтобы потом не краснеть и не заикаться, и оба рассмеялись тому, что услышали.
– Что произошло? – я первым успел задать этот наверняка терзавший нас обоих вопрос.
– Этот наш Старик, чтоб ему провалиться в какой-нибудь кратер, – гневно засопела она, и её глаза заблистали молниями, – опять хочет, чтобы я новичков натаскивала, он уже перепоручил мне группу Серафимова, теперь хочет отдать ещё и цыплят Саврасова. Такими темпами я на этой работе скоро буду ночевать!
Она зафыркала сердито, и мне неудержимо захотелось её обнять и погладить по волосам – моя наполовину прирученная дикая кошка, способная в одиночку справиться с десятком громил, начинала млеть от неодолимого и невыразимого удовольствия каждый раз, когда я касался её волос. Пока длилось сие мистическое действо, добиться от неё чего бы то ни было становилось вполне возможно, ибо, как она сама говорила, от нежных прикосновений моих рук к её волосам, её голова вместе с сознанием и ливером из мозгов уносилась в необозримые выси космоса.
– А у тебя что случилось? – нетерпеливо спросила она, когда немного успокоилась.
– Заказ очередной, – коротко и лаконично ответил я, и она застонала, вспомнив, каким я вернулся с двух последних поручений, затем подумала и снова застонала, но уже с намёком, припомнив блеск в моих глазах, когда я открыл перед ней коробку с колье… и резкий запах ситрина, которым я выводил её из счастливого обморока.
– От кого на этот раз? – поинтересовалась она, потягиваясь как кошка перед экранчиком, мои глаза против воли расширились, и я задышал чаще, вспомнив её поистине кошачью грацию в постели и её волосы, раскинувшиеся по подушке. О Триединый, с такими искушениями до старости не доживёшь, весь изойдёшь на молекулы.
Я заставил себя оторвать взгляд от её восхитительной груди, которую очень эффектно обрисовывала тренировочная маечка, и постарался сосредоточиться на теме разговора. Ага, уже… Размечтался!
– «Крелон Индастриз», – ответил я, подняв глаза и встретившись с её лукавым взглядом. – Если повезёт, то… будет Старик мне должен, как планета колонистам.
– Попроси за меня, милый, пожалуйста! – вдруг слёзно запросила она, её личико секунду назад ещё улыбающееся вдруг нацепило на себя маску грусти, и Шела пару раз весьма натурально всхлипнула. – Хорошо? Хорошо? Я знаю, как тебе спасибо сказать заранее…
Её губы приблизились к экрану, я немного отодвинулся – это у неё разница слабая, экран-то коммуникатора, а у меня он раз в двадцать-тридцать побольше будет, на приближении да ещё и с увеличением… такое впечатление, будто тебя хотят съесть – в уши ударил чмокающий звук нежного поцелуя, и я улыбнулся довольно: все эти детские радости, на первый взгляд совершенно не подходящие взрослым людям, она позаимствовала у меня после того, как я доходчиво и в лицах объяснил ей, что ничего криминального и жутко позорного в этом нет.
– Любовь моя, – я довольно развёл руками, старательно обнимая воздух и мысленно представляя её в моих объятиях, – разумеется, попрошу, если вспомню, конечно.