– Что произошло… сэр? По какой причине была активирована «тревожная консоль»? – отчеканил он и замер в ожидании ответа, его иссечённое шрамами лицо не выражало никаких эмоций.
– Да вот, даже не представляю, – я пожал плечами и с недоумением хмыкнул. – Проходил мимо, решил заглянуть, всё ж таки это Айзис, тут много чего интересного по таким вот местам разложено; заглянул внутрь, а они там все лежат как убитые и девушки пищат. Ну я и подумал… – не придумав, что же я подумал, я махнул рукой в сторону палатки и как можно более простецки вздохнул, изобразив на лице полную покорность закону и служителям его.
– Что вы подумали, сэр? – его лицо хищно исказилось, а мышцы напряглись.
– Вы знаете, – я снизошел до доверительного шепота и наклонился поближе к уху мастера патруля гвардии, – у меня стойкое подозрение, что у этих, кто в палатке, возник какой-то спор друг меж другом. Мне так кажется, что лежат они так, будто передрались между собой, да и девушки эти опять же…
– «Когда кажется, креститься нужно», так сказано в Писании Триединого, – холодно процитировал мастер патруля и недовольно отодвинулся. Судя по презрительно сжатым губам, в моём лице он нашёл ещё одного придурка из местных приживал, которые всегда горят желанием насолить ближнему своему и постоянно капают на уши гвардии о нарушениях закона тех или иных личностей. Ну нашёл и нашёл, хвала звёздам, мне же проще.
– А что ты там про девушек сказал? – нахмурился он.
– А вы загляните в палатку, – я простецки пожал плечами, – сами всё поймёте.
Гвардеец посмотрел мне в глаза, окинул взглядом фигуру, затем, не поворачивая головы, коротко рявкнул, двое бравых парней, в шлемах, броня активирована, судя по мигающим огонькам на предплечьях, наготове парализаторы, ворвались в палатку, грамотно прикрывая друг друга. Я разинул рот, всем своим видом изображая восхищение героями и обалдевая от увиденного, с трудом давя улыбку: любят дети поиграть в войну, этого у них не отнять, потому и парятся в броне и шлемах при такой-то жаре. А ведь всем известно, особенно насквозь продувным мордам, которых полным-полно в любом порту вроде Айзиса, что гвардейская броня «ГаРМ I» даже от пистолетной пули не убережёт, ежели с десятка шагов пальнуть, да и виброножи её порезать могут, если постараться, конечно. Зато красивая она – этого у неё не отнять – чёрно-серебристая, вся блестит, чешуйки наложены друг на друга по принципу рыбьей чешуи и переливаются на солнышке, нагрудник весь рифлёный, в узорах. Лепота, в общем.
Ещё двое заученными движениями встали у входа в палатку, прикрывая тех, кто вошёл. Моя челюсть упала до пола, я завистливо застонал, демонстративно ковыряясь пальцем в носу. Увидев это, мастер презрительно сплюнул себе под ноги и отвернулся, а я затрясся от еле сдерживаемого смеха, прилагая немыслимые усилия, чтобы не заржать во весь голос как самый невоспитанный на свете конь. В этот миг из палатки вынырнула голова одного из патрульных – я подавился уже готовым вырваться смешком и сделал максимально простоватое и глуповатое лицо – забрало его шлема было приподнято и видно было, что глаза гвардейца возбуждённо блестят.
– Мастер, ситуация внештатная, – доложил он, – понадобятся люди из Белой Башни. Предполагаемые виновные обезврежены.
– Что там? – недовольным голосом поинтересовался командир.
– Взгляните лучше сами, сэр, – ответил гвардеец и вновь нырнул внутрь.
Мастер тяжко но бесшумно вздохнул, еле заметно пожал плечами, но вошёл вслед за подчинённым в шатёр. Не было его буквально секунду, выйдя оттуда, он быстро подошёл ко мне.
– Это вы их там… так? – спросил он и снова уставился своим тяжёлым гипнотизирующим взглядом.
– Да как вы можете так обо мне думать? – возмутился я. – Я простой служащий порта, делал обход торговых точек и баров, заметил палатку вот, на отшибе, решил заглянуть, а там такое… Что вы, господин мастер гвардии, да разве ж могу я их так?! Это же… – я замолчал не в силах высказать своим тугодумным умишком всю сложность свалившейся вдруг из ниоткуда проблемы. Нет, ну надо же было такому произойти, да еще и именно в мою-то смену. Я тут, значит, обходы делаю, а они там, значит, валяются, да ещё и девочки пищат! Непонятны дела твои, Триединый! Ох, непонятны и загадочны.
Гвардеец схватил меня за предплечье и притянул к себе, я поспешно расслабил мышцы, слегка сгорбился и отстранился, сделав испуганные глаза, даже слегка приподнял руки, страшась внезапного удара.