– Не раньше тебя, – отозвался я и отвесил ему хлёсткую пощёчину. – Говори, давай, в чём дело! Я не шучу!
– Ты убил человека и у меня же спрашиваешь: кого?! – расхохотался он мне в лицо и внезапно оскалился в жуткой гримасе. – Не заговаривай зубы, подонок, не притворяйся невинным! На твоих руках кровь твоего друга, которого ты хладнокровно застрелил! Убийца! Убийца!! УБИЙЦА!!!
Он кричал и едва не бился в истерике, изгибаясь всем телом, стараясь вырваться, я с трудом удерживал его, чувствуя себя как на гарцующем необузданном коне, и лихорадочно соображал, кого же он имеет в виду, кого я успел застрелить из своих друзей…
– Как его имя, ненормальный?! Имя?! – рычал я ему в лицо, сам заражаясь этой истеричной нервозность и чувствуя, что ещё немного, и у меня шарики за ролики закатятся, и я пойду вразнос. Ох, опасно мне злиться… Ох, опасно! В здравом уме и сознании меня пока что удерживал лишь образ Шелы на столь далёком финише, лакомый кусочек, который можно есть до упоения и который будет ждать меня дома, переодевшись в мой любимый халатик с золотыми драконами на чёрном фоне.
– Ковалёв Антон Сергеевич! – закричал Дегтярев, и крик его полный отчаяния калёной стрелой вонзился мне в мозг и в сердце, взбудоражив и добив окончательно.
Я опешил, машинально ослабляя хватку и отпуская его руки, он тотчас же вырвал их и наотмашь ударил меня по лицу, скидывая с себя и вскакивая на ноги. Я упал на бок, боль в голени остро стегнула меня и пронеслась по всему телу, однако я не обратил на неё внимания. Стараясь осознать и переварить услышанное, я приподнялся, опираясь на руки, сел, посмотрел на Дегтярева и тупо спросил:
– Кто?
– Антон Сергеевич мёртв, – отчеканил Игорь, возвышаясь надо мной в позе Колосса Родосского. – Ты убил его, хладнокровно застрелив на моих глазах, когда я пытался пробиться к вам через кольцо огня и перевёрнутых взрывом автомобилей. Ты убил его. Убил! Хладнокровно! Жестоко! Как последняя сволочь и тварь! Убил, хотя мог спасти его, отправить на фирму. Ты не захотел спасать его, поэтому убил его!
Его слова обрушивались на меня как удары молота, они оглушали, разбивали, размазывали; как удары кнута они были хлёсткие обжигающие и жестокие; как лезвие ножа они резали меня, рвали на куски, вгрызались в потаённые глубины моей тушки и сверлили, дробили, истязали там. Я поднял глаза, посмотрел на Дегтярева, по его лицу бежали крупные слёзы, он не отрываясь смотрел на меня, наверное, ожидая каких-то слов, но я ничего не мог сказать ему в ответ, я не знал и не понимал, что можно и нужно говорить. Выдавливать из себя жалкое «Я не виновен»? Он всё равно не поверит. Но я решил рискнуть, тем более что был действительно совершенно ни причём.
– Игорь, родной, я не убивал Ковалёва, – я от всего сердца надеялся, что голос мой звучит правильно, так, чтобы парень понял всё и осознал, – не убивал и не мог его убить. В это время я был у себя дома и занимался своими делами, и это подтвердить могут и Грэй, и Зизольдий Гурабанович. Спроси у них и услышишь подтверждение моим словам.
– Зачем мне спрашивать кого-либо, кто может подтвердить твоё враньё, если я видел всё собственными глазами, а я, хвала звёздам, ещё не ослеп и наркотики не употребляю, – возразил Дегтярев, поднимая и нацеливая пистолет на меня – и когда он успел его подобрать?! – Зачем мне слышать лишний раз, как «лучшего из курьеров», – он явно передразнивал Капитошкина, – в очередной раз отмазывают от совершённых им проступков, лишь бы только не портить его репутацию и общий фон на фирме?
Я открыл и закрыл рот, раскрывая его как рыба и силясь понять нюансы его последней фразы. «Отмазывают»? «От проступков»? От каких, нахрен, проступков?! Как это отмазывают?! Нет, мне точно пора в гости к Айдашеву, с таким количеством непоняток я скоро действительно с ума сойду, если уже не сошёл.
– А главное, ты ещё так приоделся, – прошипел Дегтярев, взводя большим пальцем курок, – как будто на праздник собрался… Или убийство для тебя уже праздник? Чёрный костюмчик, белая рубашка… Где оно всё это сейчас? У кого ты их одолжил, убийца?
Я навострил уши и моментально встрепенулся: чёрный костюмчик, говорите? Белая рубашка? Ну всё… В сторону добродетель и любовь к ближнему своему, попадитесь мне только, «чёрные»! Жизнь положу, но притащу одного из вас на допрос к Грэю!
– И приговор тебе, убийца, будет произнесён и приведён в действие прямо сейчас, – пафосно произнёс Дегтярев, задрав подбородок. – Не слышу оправданий и жалких потуг спасти свою жалкую продажную жизнь.