– Прыгаем, трус!
Оттолкнувшись от ограждений, Шела сиганула вниз. До меня снова не сразу допёрло, что руку мою она всё ещё сжимала. Возле уха зыкнула ещё одна пуля, она ударила мне в плечо и прошла навылет. Но я не чувствовал боли, я уже летел вниз… И умирал от страха.
Потом был яркий свет, и снова непонятный крик Шелы: «карик»? Или всё-таки «марик»?
– Андрей!
Это прозвучало слишком резко, как удар кнута; я дико всхрапнул и очнулся. Похлопал ресницами, прогоняя сон, и с трудом сфокусировал взгляд на обрюзгшем, похожем на бульдожью морду в старости лице своего начальника. Он был в гневе и ходил из угла в угол, сопел, покряхтывал, жевал свой вечно слюнявый язык и плямкал губами. С нахмуренными бровями ему это очень шло. Я незаметно стёр со щеки его случайный плевок, угодивший на этот раз, впрочем, достаточно метко.
– Простите, Зизольдий Гурабанович, отвлёкся немного, – я решил, что немного раболепства в голосе не помешает, старику ведь ужасно нравилось, когда его все слушались и подчинялись, обращали на него внимание и заворожено внимали каждому слову, что в общем-то происходило достаточно редко.
Поэтому я помолчал секунду-другую и добавил:
– Милостью Триединого, хранителя нашего времени и всего сущего, простите…
– Помолчи, Андрей, – буркнул он неприязненно. – Мало того, что как ребёнок соску выклянчил этот заказ, опоздал на работу, так ещё и умудрился заснуть на инструктаже! Ну что за свинство-то такое?!
– Простите пожа… – вякнул я было.
– Молчать, когда тебя спрашивают! Значит так, любезный, коли уж ты так спать хочешь, бедолага, то вот тебе вводная! Вирр получишь у Грэя, мнемо-запись у Славена. Обратишься к Кузьме за всем необходимым, потом к Грину! Всё! Брысь отседова…
– Зизольдий Гурабанович… – я попытался было наладить контакт, однако вредный старик быстро расписался в инструктаже и в «обязаловке» (заявление специального обязательного рода, которое составляет каждый курьер перед выходом на задание на случай собственной гибели), вручил мне кипу бумажек и весьма невежливо вытолкал за дверь.
Я немного постоял, напряжённо прислушиваясь. Из кабинета начальника доносилось глухое бормотание, взрёвывание, затем громко заскрипело кресло и всё успокоилось. Я с облегчением перевёл дух – когда тебе уже под триста, а сотрудники повсюду ходят сплошь молодые да вдобавок ещё и быстрее соображают, тут уж поневоле начнёшь обижаться на весь свет, что тебе не тридцать и не сорок. Особенно, когда мимо тебя в дверь словно молния проскальзывает одна такая в строгой деловой юбке, которая, несмотря на официальный тон, уж очень неофициально облегает милые взгляду округлости. Тут уж хочешь, не хочешь, а возопишь во весь голос: «Ой, где ж ты, моя молодость?!».
Старик, как мы за глаза называли Капитошкина, был типичнейшим представителем дряхлозадых. Дело своё он знал великолепно, практически весь наш отдел курьерской доставки держался именно на нём и на его опыте. Однако, годы слишком уж сильно на него повлияли – Капитошкин ввёл на фирме унифицированный комплект одежды для сотрудников (без разделения на мужчин и женщин). То что раньше радовало глаз, теперь скрылось за мешковатым одеянием, до боли напоминавшим робы монахов Триединого. Женщины пришли в ярость и начали бомбардировать Верховный суд Марса гневными жалобами. Капитошкин был непреклонен. Он везде и во всём видел экономию средств. Затем он подписал указ по фирме о внутреннем регламенте. После этого мы, скрипя зубами от злости, стали разучивать новый «Кодекс правил поведения на рабочем месте». «Курить дозволяется только в специально отведённых для этого местах, весь процесс отвлечения работника от его основной деятельности не должен занимать более тридцати пяти секунд…». И так далее и тому подобное. Капитошкин установил везде камеры наблюдения, и многие из нас уже лишились премий за нарушение правил трудовой дисциплины. Капитошкин был везде и во всём, его невидимый дух витал над всеми нами, наблюдал и при необходимости вызывал к себе на ковёр.
– Не попасть бы в очередную опалу, – пробормотал я, отклеиваясь от двери. – А-то ведь опять без премии оставит, динозавр…
Я почесал подбородок и бодрым шагом направился к Грэю, следовало забрать вирр с информацией, а также поболтать о всяких новых слухах, сплетнях, теориях и домыслах – будучи главным аналитиком и рэнкинг-инженером информационного отдела Грэй всегда был в курсе всего как на фирме, так и в новостной матрице Системы.