– Ай-яй-яй, – улыбаясь, заявил я, – красть игрушки нехорошо. Я всё маме расскажу.
Ножичек скользнул между пальцами, я поддел его ногтём большого пальца, перевернул, подбросил в воздух, ухватил двумя пальцами за кончик лезвия и резко метнул. Нож свистнул, с невообразимой скоростью пронёсся через комнату, перевернувшись в воздухе, и с глухим стуком вонзился в дверной косяк, чуть пониже еле заметной трещины, оставшейся с прошлого раза, которую Альберто уже успел залакировать.
Шела захихикала и поёжилась, я обнял её и тут вдруг получил сладкий и тяжёлый поцелуй в губы, я выгнулся, прижимаясь к ней, и ощутил, как её руки скользят всё ниже и ниже по моему телу.
– Тётенька, а это не страшно? – прогнусавил я тоном маленького дитяти ей в ухо и легонько прикусил мочку её ушка.
– Не бойся, деточка, – фыркнула она и эротично рассмеялась, – это не больно и не страшно, и мама не наругает…
Нас снова затопила тяжёлая волна страсти. Последнее, что я помнил, прежде чем окунуться в нёё с головой, был яркий и игривый смех Шелы и её солнечная улыбка, затем я поцеловал её, и время перестало для нас существовать…
– Ё-МОЁ!!!
Я еле успел вовремя двинуть шарик влево, сработала аварийная система корректировки курса, мой скутер резко нырнул влево, сбросил скорость и прижался к торцу здания, этой своеобразной обочине воздушной магистрали.
– Замечтался, блин, придурок, – рассерженно обругал я сам себя и вздохнул, успокаивая бешено бьющееся сердце, воображение услужливо нарисовало последствия воздушного столкновения скутеров, и я задышал ещё чаще.
Попытавшись успокоиться, я потёр ладонями лоб и глаза, после чего взялся кончиками пальцев за мочки ушей – старый цирковой приём, работает, как правило, безотказно. Я прикрыл глаза, вздохнул полной грудью, отрешившись от всего мира, и тут вдруг раздался резкий настойчивый сигнал. Я скосил глаза, посмотрел на экран наружного сканера и воздел очи горе – положительно сегодня был день сюрпризов…
– Превышение скорости на воздушной магистрали, выезд на встречную полосу движения, игнорирование сигнала ограничительных маяков, создание аварийно-опасной ситуации, – бубнил голос инспектора движения у меня над ухом, – а также парковка и стоянка в запрещённом месте.
– Какая парковка, господин инспектор? – возмутился я, пытаясь вспомнить его инициалы и звание, которые он мне пробубнил минут десять назад. – Я…
– Вы, Преображенский, – инспектор в очередной раз заглянул в моё удостоверение и прожевал вдумчиво мою фамилию, – очевидно, не знаете, что вышли новые Поправки к Закону о движении воздушного транспорта, согласно которых вы не имеете права находиться в месте, где парковка и стоянка запрещены, более пяти минут, – инспектор сверился по часам. – Штраф за нарушение этих правил невелик, ситуации могут быть всякие, тем более что некоторые оговорены в существующих Поправках, однако вы должны сознавать, что стоянкой у обочины создаёте аварийно-опасную ситуацию. Сознаёте?
– Сознаю, господин инспектор, – покаялся я.
– Вдобавок следует учесть, что это не единственное ваше нарушение, – тянул этот усач в форме, ободрённый молчаливой поддержкой своих двух напарников, которым явно было не на что позавтракать, а тут как раз я подвернулся. – С учётом всего думаю, что одним штрафом вы не отделаетесь, – он пригладил роскошные усы и гаденько улыбнулся. – Придётся составить протокол и изъять вашу лицензию на соответствующий срок.
– Д-да, – выдавил я, вовремя прикусив язык и вспомнив, что никакой лицензии у меня отродясь не водилось. – Господин инспектор, а может быть, ну… как-нибудь договоримся? Зачем штраф? Разве мы с вами не люди?
– Вы что мне взятку предлагаете? – нахмурил он свои густые брови.
– Никак нет, господин инспектор! – я в испуге поднял руки. – Вовсе не взятку! Я уверен, что вы свято блюдёте честь мундира и не порочите свою службу взяточничеством. Это так… подарок. От чистого сердца вам за долгие годы службы, за…
– Слушай, Преображенский, – перебил он меня сердито, его глаза засверкали злым огнём, – я в транспортной инспекции работаю не за деньги, а за совесть, так что взятки мне можешь не предлагать! Не возьму, не посмотрю, а за дачу взятки должностному лицу такой штраф впаяю, что вовек не расплатишься! Ни взяток, ни подарков мне твоих не надо! Понятно?! – рявкнул он, подперев вдруг подбородок, и я увидел, как у него на пальце блестит и переливается золотая печатка с инкрустацией сапфирами и изумрудами, и понял, что договоримся за милую душу.