Он вздохнул и, взяв меня за локоть, повел на кухню, где выдвинул для меня табурет, чтобы я могла сесть за островок из черного кварца. Затем он завернул за угол и прислонился к дальней стойке, чтобы подождать.
Он ждал.
Это было единственное, что мне в нем всегда нравилось. Тобиас никогда не торопил меня. Мою сестру так выбесило бы мое молчание, что она бы бросила меня на улице, в снегу. Мой отец задавал бы вопрос за вопросом, изводя меня, пока я не заговорю.
В юности мне нужно было, чтобы папа давил на меня, пока я не признаюсь в своих чувствах. О школе. О друзьях. О маме. Но я больше не была подростком, переживающим отсутствие родителей и подростковую драму.
Тобиас знал, что, если он будет давить, я сломаюсь.
Почему я была такой? На данный момент это был не самый важный вопрос, но, казалось, он кричал громче всего. На работе я никогда не цепенела. Никогда. Я всегда знала, что сказать. Что делать. Возможно, именно по этой причине я любила работать и уклонялась от всего, что напоминало личный разговор.
Будет ли наш ребенок таким же терпеливым, как Тобиас? От этого вопроса у меня внутри все перевернулось. У нас родиться ребенок. Он разозлится, если меня стошнит на его модные деревянные полы?
Я зажмурила глаза, желая, чтобы тошнота прошла. Это произошло после нескольких глубоких вдохов, и когда я приоткрыла веки, Тобиас не двигался. Он стоически стоял возле раковины.
Свет из окна за его спиной очерчивал его широкую фигуру. Его волосы были длиннее, чем в ту ночь, когда мы были вместе. Темные пряди были слегка влажными и расчесаны пальцами, как будто он недавно вышел из душа. Рельефный подбородок Тобиаса был покрыт бородой, которая идеально сочеталась с мягкой фланелевой рубашкой в клетку цвета буйвола, облегавшей его мускулистую фигуру.
Он выглядел как сексуальный лесоруб.
— Мне нравится твоя борода.
Он кивнул.
— Ты это уже говорила.
Верно. Я говорила ему об этом несколько раз шесть недель назад, когда эта борода была у меня между бедер.
Должно быть, это было до того, как порвался презерватив, и его сперма беспрепятственно проникла через мое влагалище в фаллопиевы трубы, где один из сперматозоидов попал в яйцеклетку.
Гребаная сперма.
Но, эй, могло быть и хуже. Тобиас Холидэй был находкой. Он часто смеялся. Его улыбка была ослепительной, как звезды ясной ночью в Монтане. Эти голубые глаза были похожи на драгоценные камни, и всегда сияли особенно ярко, когда он смотрел на меня.
Или… так было когда-то.
Теперь он смотрел на меня так, словно я сошла с ума.
Нет, но мой менструальный цикл — да.
Говори, Ева. Скажи что-то. Что-нибудь.
— Счастливого сочельника.
— Счастливого сочельника.
— Ты, эм… чем-нибудь занят сегодня?
Он кивнул.
— Сегодня вечером ежегодная праздничная вечеринка моих родителей.
— В Сочельник? — Я много раз ходила на эту вечеринку, но она всегда была за неделю до Рождества.
— На прошлые выходные был конфликт в расписании.
— А. Что ж, это всегда весело.
— Должно получиться хорошее времяпрепровождение.
Я выдавила дрожащую улыбку, затем огляделась, поворачиваясь к нему спиной и пряча ужас на лице.
Дом Тобиаса, без сомнения, был чем-то, что он спроектировал сам. Это напомнило мне об одном из рисунков, которые он сделал в колледже. Мы ходили на свидания, и он рисовал домики на салфетках, пока мы ждали свою еду.
Он всегда хотел место за городом, где ему не нужно было бы беспокоиться о соседях, заглядывающих в его окна, или о шуме от постоянного уличного движения.
После многих лет скитаний из города в город я бы, наверное, сошла с ума здесь в одиночестве.
— Ева, — в глубоком голосе Тобиаса слышалась легкая хрипотца, от которой у меня всегда замирало сердце.
— Да? — Я напряглась.
— Ты не повернешься и не посмотришь на меня?
Я съежилась, но подчинилась, обернувшись как раз вовремя, чтобы увидеть, как он оттолкнулся от прилавка и подошел к островку, держась руками за край.
— Что не так?
— О-откуда ты знаешь, что что-то не так?
Он бросил на меня равнодушный взгляд.
— Ева.
Было несправедливо, что он так хорошо знал меня, даже после стольких лет.
— Я… — фраза застряла у меня в горле.
— Ты пугаешь меня. — Беспокойство на его лице разбило мне сердце. — Это твой папа?
Я покачала головой.
— Твоя сестра?
— Нет, — прошептала я. — Это…
Моя рука так крепко сжала тест на беременность, что я испугалась, что он треснет. Я снова закрыла глаза, расправила плечи и сделала первое, что пришло в голову.