Запросто могли достичь успеха в розыске искомых документов подчиненные Дзержинского, и дневники, после их тщательного штудирования, вполне вероятно, были использованы в агентурно-оперативной работе по высшему эшелону антисоветской белой эмиграции, а затем сданы на вечное хранение в спецхран, откуда никому и никогда выдачи нет, не было и НЕ БУДЕТ.
В конце концов, дневники могли быть просто безвозвратно утрачены в суматохе и сумятице Гражданской войны.
И эта преднамеренно запутанная, откровенно детективная история с вбросом информации о вероятном похищении и исчезновении дневников царского министра только подогревает интерес и к личности Куропаткина, и к той перевернувшей всё с ног на голову, застыло-тревожной, на десятилетия неспокойной, перманентно калейдоскопической в ее трагическом, кровавом орнаменте эпохи разнузданности и торжества пришедших на поле политической брани МАРОДЕРОВ, циничном ПОПРАНИИ права, общественной морали и нравственности и грубой, по-живому перекройки истории Отечества на свой лад.
Загадки, тайны и последствия так и не решенных до конца международных и внутренних проблем существования государства Российского, исторических периодов, в которых появился на свет, жил, служил и умирал русский кадет и генерал Алексей Николаевич Куропаткин, имеют прямое и непосредственное отношение к насущным и животрепещущим проблемам России настоящей.
Более века назад, в далеком 1910 году в книге «Задачи русской армии» Алексей Николаевич Куропаткин твердой недрогнувшей рукой осознанно и осмысленно напишет такие слова: «Борьба только начинается».
Век спустя после провозглашенного Куропаткиным лозунга-девиза не изменилось НИЧЕГО – спокойствия внутри страны и ее международном окружении как не было, так и нет, борьба за государственную устойчивость России и свободное и независимое существование многомиллионного сообщества наций, столетиями гордо именующего себя как русский народ, ВЫНУЖДЕННО продолжается.
Часть I
Старательный провинциал
Глава 1
Кадетство и юнкерство
Родная земля и семья
В судьбе человека главными и определяющими являются два ключевых фактора – семья и среда общения. С родителями, семьей и средой общения в период становления как личности Алексею Николаевичу Куропаткину несказанно повезло.
У кадрового военного, как правило, нет постоянного, обустроенного раз и навсегда угла, стабильного места пребывания, наполненного семейным уютом, с размеренным, заведенным раз и навсегда неторопливым бытом, где все житейские проблемы запрограммированы заранее на годы вперед и решаются постепенно и последовательно, без внезапных вводных, связанных с изменением БОЕВОЙ И ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ, а, следовательно, и жизненных обстоятельств. Нормой для армейского офицера, его жены и детей считается кочевая жизнь с периодическими переездами к новому месту службы, которых за карьеру может набраться с десяток. Своего собственного, личного жилья нет, приходится перебиваться съемными комнатами, в лучшем случае – переменными служебными квартирами, нередко затрачивая на проживание немалые деньги из скудного офицерского жалованья.
Одним словом, временщики и, как правило, не обремененные неподъемным домашним скарбом.
Семье скромного, не высоких чинов офицера Николая Емельяновича Куропаткина повезло больше, чем другим: в его послужном списке значатся только располагавшаяся в западных губерниях Российской империи рота топографов Военно-топографического депо при военном министре, Полоцкий и Первый Санкт-Петербургский кадетские корпуса.
Алексей Николаевич Куропаткин появился на свет в Витебске 17 марта 1848 года, крещен в Витебской Иоанно-Богословской церкви. В Полоцком кадетском корпусе преподавал топографию и геодезию его отец – Николай Емельянович, имевший на момент рождения сына Алексея – второго ребенка в семье офицерский чин прапорщика.
Часть детства и периодические отпуска во время учебы и службы, пенсионная жизнь после отставки героя нашего повествования прочно связаны с селом Шешурино Натовской волости Холмского уезда Псковской губернии, где располагалось родовое имение его матери.
В запрятанной среди бескрайних, глухих лесов и прозрачных, с сероватым отливом озер далекой от столицы деревне у маленького, непритязательного к быту барчука жизнь шла так же, как и у тысяч ему подобных отпрысков мелкопоместных дворян с присущими характерными элементами обыденности существования провинциальных усадеб: забавы с крестьянскими детишками-сверстниками, походы в лес и на озера, купание, рыбалка, катание верхом на лошадях, сбор грибов и ягод, навеянные приключенческими романами Джеймса Фенимора Купера игры в благородных индейцев, степенные обеды и вечерние чаепития, застольные разговоры взрослых, домашние театральные постановки, обязательное чтение книг и обстоятельный пересказ усвоенного из литературных произведений взрослым.