Мы опять замолчали, слушая ночь. Он склонил голову вниз, и я вдруг поняла и почувствовала, как он устал. Сильно устал. Будто нёс на своих плечах такой груз ответственности, боли и воспоминаний, стараясь скрыть всё это от глаз окружающих людей, от сына, что прошедшее утро стало той пресловутой соломинкой, которая может раздавить, распять, лишить веры и силы. Даже такого, как он.
- Александр, расскажите мне о Даньке.
Он чуть слышно хмыкнул и откинулся назад, положив руки на подлокотники.
- Он спит сейчас, Маша. Он иногда бурчит во сне, представляете? А ещё он очень любит розовый зефир. И своего кота. Он недавно выучил стих и всем его рассказывал, а потом перестал. А я не понял почему... А ему просто запретили его рассказывать. А я не понял... Я плохой отец, да? Я знаю это. Но этот новый проект занимал всё моё время, и установка этой линии на местном заводе требовала моего присутствия. Я думал, что эта поездка к морю сделает его счастливым. Я не думал, что она... А вы сегодня несколькими фразами открыли мне глаза на мою жизнь, на женщину, которую я уже видел своей будущей женой и считал матерью своего сына. Я всегда был уверен, что я знаю, как лучше жить, как строить своё будущее, а оказалось, что я не знаю ничего, что я просто недалекий глупец, которым очень удачно манипулировали, играя на моих чувствах к сыну.
Я встала и подошла к его креслу, присела на корточки, положив ладони рядом с его рукой, и посмотрела ему в лицо, стараясь в темноте южной ночи разглядеть его глаза. Он посмотрел на меня, и я увидела перед собой настоящего мужчину, способного признать свою вину, сделать выводы и действовать. Даже через боль, через разрыв. Пусть пока уставшего, даже немного растерянного и неуверенного, но способного встать и расправить плечи.
- Александр, не думайте ни о чем, просто помолчите. И отдохните. Хотите чаю? Кофе? Спиртного у меня нет, простите.
Он положил на мою руку свою ладонь и отрицательно покачал головой. Потом встал и сделал шаг, собираясь перепрыгнуть назад к себе. И тут я поняла, что если он сейчас уйдёт, мы никогда уже не увидимся и никогда не встретимся. И никогда больше не помолчим. Вместе. И я сделала шаг вперёд и положила руки ему на плечи.
- Саша...
Он резко повернулся и сильно сжал мою голову в ладонях.
- Маш, не делай этого. Я сегодня изменил свою жизнь, что ждёт меня в будущем, я не знаю. Я работаю, как конь, у меня нет никого, кроме Даньки, и я не тот мужчина, который сможет что-то сделать для тебя. И боюсь, что я не смогу верить. Никогда больше и никому.
Его глаза... Они говорили совсем другое, они просили, умоляли, звали меня - и я всё решила сама. Одно движение - и наши губы встретились, наши тела жили уже своей жизнью. Руки, губы, слова и отдельные звуки, шёпот и слёзы, еле слышный стон и глубокий вдох, переплетённые пальцы и уставшие тела, прижавшиеся друг к другу, розовеющее небо и тихое птичье пение...
... Вечер, тихий и тёплый. Где-то шумит огромный город, спеша по своим нескончаемым делам, гремя и разрывая небо светом миллионов фар, звуком клаксонов и голосами людей. А здесь, в окружении высоких сосен, будто охраняющих этот уголок покоя и тишины, так легко и так спокойно дышится, раскачиваясь на качелях и слушая их чуть различимый скрип, ожидая наступления ночи. Тёмной, влажной, усеянной звёздами и пропитанной ароматом трав и запахом хвои. Ожидая, когда прошуршат шины по гравию, хлопнет дверца автомобиля, послышатся шаги по дорожке и самые нежные в мире руки обнимут меня и я услышу недовольное бурчание:
- Сколько раз тебе повторять, чтобы ты брала с собой шаль? Вечера уже прохладные, Манюня. А тебе надо поберечь и себя, и малышку. Как ты, любимая?
Любимая... Я... Любимая... И любящая... Счастливая. Самая счастливая на свете. Любимая жена, счастливая мама лучшего мальчишки на свете по имени Даниил и малышки Катеньки, что скоро увидит свет. И просто женщина... Любимая женщина... Я.
Конец