Казалось, в это утро после нескольких дней бури все в природе соединилось, чтобы создать такой совершенный покой. Можно было сказать: нет ни звука, ни движения, кроме звучания и движения солнечного света. И вдруг эту полную тишину разрушил долгий, дикий, пронзительный, радостный, переливчатый вопль на тирольский манер. Он наполнял долины, переваливал через холмы и бился о склоны гор. Эхо докатилось до моря и понеслось долгим беспорядочным шумом по его спокойной поверхности. А я стоял на вершине скалы и махал руками как сумасшедший.
В каяке сидел гренландец и лениво удил треску. Океан был в этот день недвижим, солнце так грело, что никому ничего больше не было нужно: треске не нужна была еда, а рыбаку было так хорошо, что это его не беспокоило. Возможно, рыбак даже спал, так усыпительно может быть в такой день ритмичное подергивание удочки. Внезапный шум, переливчатый вопль с пустынного берега был для него полной неожиданностью.
Он с удивлением, испугом или, может быть, с восторгом услышал эти звуки и, подняв голову, увидел далеко на суше четко вырисовывающуюся на фоне неба отчаянно размахивающую руками фигуру — меня. В то время как прыгающая фигура неслась к нему, гренландец смотал свою удочку, взял в руки весло и с робким любопытством направил лодочку к берегу.
XII
Знание и предвидение
Канун нового, великого события — встречи в пустынном месте людей, не только чуждых по социальным условиям, но разделенных десятью тысячами лет жизни своих племен. С одной стороны — выходец из племени переселенцев с «Мэйфлауэра»[23], потомок Вильгельма Завоевателя, Карла Великого, Брайона Бору и т. д., наследник культуры Калвина Кулиджа, Уоррена Хардинга, доктора Крейна, Линкольна, Мелвилла, Гёте, Казановы, Матушки-гусыни, Цезаря, Иисуса, Юпитера, Будды, Бога — человек, душа и разум которого — результат брожения массы из ума и мудрости, красоты и добродетели, культуры и изящества, образованный джентльмен, христианин; с другой — боже, какое драматическое положение! — человек каменного века. Разве удивительно, что я останавливаюсь в нерешительности?[24].
Я искренне прошу отнестись к предмету моего рассказа с тем вниманием, которое уделяется умному путешественнику и квалифицированному наблюдателю. Но то, что мне приходится просить об этом, может легко обнаружить мое беспокойство из-за отсутствия общепризнанных заслуг ученого — титулов, степеней, связей и целеустремленности, которые придают бесспорный авторитет их обладателям. Мне пришло в голову, когда я искал себе оправдание, что, несмотря на большие претензии усердных и знающих ученых, измерителей черепов и взвешивателей разума — биологов, морфологов, текстологов, психологов и других, тех, кто, вооружившись диаграммами и таблицами, идут на приступ чуда и тайны живого, я, чувствительный, наделенный благими намерениями простой смертный, без всякого оборудования, кроме интуиции и здравого смысла, так хорошо помогающих большинству людей общаться, существовать и соединяться в пары в жизни, могу в делах человеческих попасть в точку не хуже, чем если бы я был по меньшей мере доктором философии Гейдельбергского университета.
XIII
Встреча человека с человеком
Бегом, прыгая, спотыкаясь, скользя на камнях, снова продолжая бежать, добираюсь до берега. Я стою на камнях маленького мыса в десяти футах над водой и смотрю вниз на гренландца в каяке. А гренландец смотрит вверх на меня. Я ободранный, грязный, исхудалый, небритый. Гренландец одет в белую, без единого пятнышка рубашку с капюшоном — анорак. Он темнокож, и его коричневое лицо блестит на солнце, как полированная бронза. Черты лица у него восточные: широкие скулы, маленький нос, большой рот с пухлыми губами, маленькие черные блестящие глаза. Мы с серьезным видом обмениваемся приветствиями и начинаем разговор.
23
(«Мэйфлауэр» («Майский цветок») — название судна, на котором в 1620 г. прибыли в Америку первые поселенцы из Европы.
24
Автор, иронизируя над своей «родословной», в гротесковой форме показывает, из каких элементов складывается «духовный баланс» современного американца. Он нарочно смешивает имена выдающихся мыслителей, писателей, исторических личностей, таких, как Гёте, Мелвилл, Линкольн, с именами политических ничтожеств, вроде президентов США Калвина Кулиджа и Уоррена Хардинга, из которых первый прославился своей молчаливостью и приверженностью к интересам крупных монополий, а второй — жульническими махинациями.