Однако при этом, сны, которые с самых первых дней помогали, отвечая на важные вопросы, исчезли. А в бодром состоянии, целенаправленно, я не мог вспомнить ни черта. Это действительно было похоже на психологический заскок. Будто моя голова решила, что все, связанное с архивом, убийством родителей и тайником Сергея Витцке — это травмирующие события, а потом благополучно вычеркнуло их к чертовой матери.
И вот перед отъездом в Петрозаводск, вдруг снова случился сон.
Он был короткий, смутный, какой-то размазанный. Я даже не смог толком понять, где нахожусь. Крутил головой по сторонам, но ничего не получалось рассмотреть.
Несомненно, я снова был ребенком. Это — факт. Потому что окружающие меня люди казались выше, чем должны быть. Их лица никак не удавалось разглядеть. Единственное, что могу сказать, скорее всего, мне приснился момент, когда Алеша с родителями находился на каком-то мероприятии. Потому как женщины и мужчины, которые кружились рядом со мной, были одеты в вечерние наряды. И это точно не в Советском Союзе. В гуле голосов, доносившихся со всех сторон, я отчетливо разобрал немецкую речь.
— Ой, а что это за малыш у нас?
Две фигуры отделились от общей массы и приблизились к родителям. Судя по всему, это были женщина и мужина. Очень вряд ли мужик напялил бы дамское платье. Я проморгался, пытаясь рассмотреть лица, но они совершенно гадским образом расплывались и шли рябью.
Вопрос задала дамочка. Она, подобрав подол длинного платья, опустилась на корточки передо мной и мы оказались с ней на одном уровне.
Честно говоря, все происходящее напоминало какой-то кошмар. Не знаю, почему. Атмосфера явно была праздничная и позитивная. Но вот эти чертовы размытые лица…Будто вот-вот контуры обретут четкость и я увижу монстров.
— Сергей, у меня к вам серьезный разговор.
Это уже высказался мужчина. Он на меня, в отличие от своей спутницы, вообще не обратил внимания. Беседовал только с прадедом. Говорил незнакомец, как и все вокруг, на немецком.
— Что такое, Генрих? — Голос Сергея Витцке звучал напряжённо. Он будто ожидал какого-то подвоха от мужика.
Я уже научился распознавать интонации прадеда. Или отца… Черт его знает, как теперь его называть, если настоящий Алеша стал полноценной частью меня.
— Это совсем приватный разговор, он касается того, что происходит в Германии. Скажем так, я имею возможность сделать вам достаточно интересное предложение. Уверен, вашей семье оно будет, как нельзя кстати. Особенно, если учитывать, что сейчас происходит в Советском союзе. Вы же знаете, после убийства господина Войкова…
— Товарища. — Перебил вдруг отец говорившего.
Хотя на него это было совсем непохоже. Он никогда не выходил за рамки приличия и вежливости.
— Простите, не понял? — Мужик явно удивился, как и я. Не ожидал резкости.
— Товарища Войкова. — Акцент был сделан на «товарище». — Он был полномочным представителем СССР. Вы же знаете, в Советском союзе больше нет господ.
Я поднял голову и попытался рассмотреть отца. Его голос… В нем отчетливо звучал металл. Я никогда не слышал, чтоб он с кем-то так разговаривал. Вернее, Алеша, конечно же, никогда не слышал.
— Хорошо, извините. Товарищ Войков. — Интонации неизвестного мужика стали насмешливыми. — В любом случае, я говорю сейчас не столько о гибели невиновных, хотя факт этого очень прискорбный. Очередная бессмысленная гибель… А ее выставили ответной мерой. Волнения происходят внутри вашей партии. Левые оказались под прицелом. По нашим сведениям судьба Троцкого предрешена. А вы… Вы ведь весьма даже близки к левым. В общем… Я бы хотел встретиться с вами завтра. Сейчас, конечно, и место, и время для таких разговоров неподходящее…
Я превратился в одно большое ухо. Очевидно, разговор между невидимым мужиком и отцом имел важность. Мало того, об этом говорил тон беседы, так еще мать крепко сжала мою ладонь. Это было чисто машинально движение. Значит, она нервничает.
Однако, именно в самый интересный момент мое внимание отвлекли.
— Как тебя зовут? — Дамочка, сидевшая передо мной на корточках, протянула руку и потрепала меня за щеку.
Я про нее практически забыл. Слишком интересной показалась беседа, происходившая между отцом и этим Генрихом. Такое имя, вроде бы, прозвучало.
— Алексей. — Произнёс я, хотя не собирался отвечать.
Видимо, в прошлых воспоминаниях деда мое желание не значит ничего.
— Оооо… Какое прекрасное имя. А меня зовут Марта.
— Приятно познакомиться. Я очень рад.
— У тебя замечательный немецкий, малыш. Ты знаешь об этом?