— Так… И? Управляющий. Прекрасно. Что нам с этого может выпасть, господин Риекки? Давайте ближе к делу.
Я вопросительно поднял брови, намекая финну, что пока не вижу в данной информации ничего особо полезного. Или он думает, будто управляющий банка наверняка знает, где искать камешки? Уверен, отец в момент, когда прятал документы и драгоценности, свидетелей не приглашал.
— Алексей… — Риекки закатил глаза, намекая на мою плохую сообразительность. — Сейчас этот человек уже отошел от дел. Наслаждается, так сказать, заслуженным отдыхом. Но думаю, есть смысл с ним поговорить. Хотя бы выяснить, может ему известны некоторые подробности.
— Слушайте, я не сомневаюсь, что некоторые подробности ему действительно известны. Ну, если он не страдает старческим маразмом и до сих пор пребывает в трезвом уме, конечно. Однако, очень сомневаюсь, что этот глубокоуважаемый господин захочет ими с нами делиться. — Осторожно уточнил я.
Осторожно, потому что финна буквально распирало от счастья и он, похоже, думать рационально сейчас не хотел. А я лично для столь бурной радости пока не видел причин.
Уверен, хозяева банка постарались обезопасить своих клиентов молчанием сотрудников, которые вышли на пенсию. Или куда там вышел именно этот управляющий. Иначе, что это за банк, если его бывшие служащие налево-направо начнут делиться секретными сведениями.
— Нам — нет. Но вот тебе… — Финн снова многозначительно округлил глаза, поцокал языком, покачал головой, а потом, наконец, перестав изображать из себя клоуна, двинулся вперёд. — По крайней мере, можно попробовать. Если явится сын, скорбящий о родителях, которые пали под натиском несправедливости, это немного меняет ситуацию. Конечно, всю подноготную той встречи и вопросов, касающихся твоего отца, он не скажет. Об этом несомненно позаботились его бывшие работодатели. К тому же, насколько мне известно, с руководством он связан далекими семейными узами. Однако, чуть-чуть информации тут, чуть-чуть информации там, и глядишь наберется достаточное количество подсказок.
Я молча топал за Эско Риекки и пытался размышлять логично. Ключевое слово — пытался, потому что делать это галопом по европам очень неудобно. К тому же, я еще не отошел от встречи с Подкидышем.
Когда мы с Ванькой расстались, я активно представлял, как расскажу новости Бернесу. А еще пытался сообразить, кто же, черт побери, наш связной? У кого находятся инструкции?
В принципе, мне и без них неплохо живется. Вон, пока еще с немецкими конспиративными данными не разобрался. Работы невпроворот.
Меня настораживало другое. Сам факт наличия еще одного действующего лица и то, что нам это лицо неизвестно. Ни мне, ни Марку, ни Ивану.
Очень сильно, просто до ужаса не люблю сюрпризы. Особенно в этой жизни, где мне пришлось занять место деда. Потому что любые сюрпризы, как правило, выливаются в хреновые последствия.
Честно говоря, пока шёл на встречу с Риекки, даже мелькнула шальная мысль, не в лице ли Клячина шутники-чекисты отправили нам того, кто передаст информацию. Однако тут же данную мысль отмел по причине ее абсурдности.
Будь это так, дядя Коля вел бы себя иначе. Думаю, он вряд ли стал бы мне впаривать тогда ту историю про лес и тяжёлые месяцы игры в прятки, когда Клячину якобы пришлось залечь на дно, чтоб скрыться от бывших коллег. В общем, нет. Клячин быть связным не может.
Погрузившись в свои размышления, я слушал Эско Риекки в полуха, поэтому не сразу понял, что он замолчал. Когда сообразил и остановился, было уже поздно.
Не совсем конечно, не буквально. Не в том смысле, что финн на ходу вдруг отдал концы, хотя повторюсь, меня подобный поворот вполне устроил бы. Просто когда понял, что никто больше не трындит мне в ухо, когда поднял голову, оторвавшись от своих ботинок, а я на ходу пялился именно на них, оказалось что рядом со мной нет никого.
Я оглянулся назад. Начальник сыскной полиции стоял возле чугунной решетки, тянувшейся вдоль домов, и пялился куда-то вдаль. Не вперёд, хотя это было бы логично, а налево, на противоположную улицу.
Я проследил за его взглядом и сразу все понял. Через дорогу, нам навстречу, но только по противоположной стороне, шла мадам Жульет.
Выглядела «француженка» как всегда восхитительно. Легкое пальто фиалкового цвета сидело идеально, по фигуре и фантастически шло к ее блондинтстому типажу. Ботильоны на высоком каблуке задорно цокали по тротуару, привлекая внимание проходящих мимо мужчин.
Впрочем и без этого не заметить мадам Жульет было сложно. Она выделялась среди скучных немецких женщин (и да, они реально скучные, даже внешне) как экзотическая птичка внезапно оказавшаяся в голубятне.