— Я не помню своего отца, — проговорил я, надеясь, что Гоша, что-то прояснит.
Но тот лишь презрительно фыркнул.
— Твоя дочь не единственная жертва… — я смотрел Гоше прямо в глаза, пытаясь до него достучаться. — Сегодня нашли еще одну девушку. Она погибла раньше. Примерно месяц назад. Молодая, стройная. Как Зина. Ее задушили. Тоже в чаще, но не в парке, а в лесополосе на седьмом километре. Сегодня только обнаружили грибники. Тоже скажешь, я ее убил?
— Мне насрать на эту девку! — рявкнул катала.
— А на убийцу? Почерк схожий. Скажи, много на твоей памяти в Новоульяновске было задушено молодых девушек? Просто так… Без сексуального насилия или ограбления? Чувствуешь связь между этими смертями? Она очевидна.
— Три.
— Что три? — я непонимающе уставился на Гошу.
— Если считать Зину, то она третья… — тихо пробормотал Гоша.
— Как третья? — опешил я. — Вторая же?
— Год назад нашли первую, задушена на набережной была.
Вот черт! А я даже и не знал. Хотя откуда я мог знать, ведь здесь меньше полугода нахожусь. Но память реципиента должна была скормить мне эту информацию. Почему Петров об этом не помнил? Странно. Хотя ничего странного. Мальчик он был тихий и домашний, газет не читал, телевизор не смотрел. Мог и не знать. Да в полумиллионном городе убийство — явление не редкое.
В семидесятые убийств, конечно, было поменьше раза в два примерно, точной статистики я не знал. Такая информация сейчас запечатывалась грифом “Секретно”, но убийства случались. И из этого не стремились сделать хайп. Пресса не желтая была, а красная. Цензура четко работала, и СМИ не нагнетали негатив и треш по поводу и без повода, и новости люди смотреть не боялись.
— Про третью жертву не слышал, — сказал я. — А Зину и неизвестную девушку, уверен, убил один и тот же человек.
— Так может, это был ты? — не унимался Индия.
— Какой мотив тогда?
— Не знаю, — замотал головой Гоша. — Гладко кроешь, Курсант. Думаешь, я тебе поверю? Завтра с тобой разберусь. Свою последнюю ночь ты проведешь в подвале. Уведите его!
Гоша крикнул громко, чтобы подручные за стенкой услышали. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились два головореза, подхватили меня под связанные руки и куда-то поволокли.
Глава 2
Меня вывели во двор. Мешок больше на голову не одевали. Это плохо. Значит, Гоша определился со своими планами на меня. И они не в мою пользу.
Просторное подворье огорожено высоченным забором из красного кирпича. Внутри все стандартно: беседка, неработающий сейчас фонтанчик, подстриженные кустики с уже пожухлой листвой, отсыпанные дорожки. Дача напоминала генеральскую.
Я вертел головой не из праздного любопытства. Запоминал обстановку и прокручивал в мозгу варианты побега. Если садануть одному ногой в колено (попытаться сустав надломить), второму локтем диафрагму выключить, то можно попробовать дать деру. Но со связанными руками далеко не убежишь. Двухметровый забор никто не отменял. К тому же колено разбить сходу не так просто. Точно и сильно попасть надо.
— Шевелись давай! — чувствительный тычок в спину придал мне ускорение и вывел из размышлений.
Меня подтолкнули к неказистому строению, примыкающему к дому. Кирпичная коробка напоминала вход в бункер. Железная дверь с массивным навесным замком свидетельствовали о том, что подвал иногда использовался, как тюремная камера.
Настроение мое совсем упало. Я надеялся на ветхий погреб, а из такого фиг смоешься. Скрежетнула дверь и меня грубо втолкнули внутрь. Я чуть не споткнулся на ступеньках, что уходили вниз в черноту глубины. Пахнуло сыростью, плесенью и могильным холодом.
Бух! — за мной хлопнула дверь. Лязгнул замок. Я осторожно спустился вниз. Кромешная тьма, как у Тайсона в одном месте. Нужно обследовать “камеру”.
Спустился. Пол по ощущениям твердый — очевидно, залит бетоном. Выставив вперед связанные руки, наткнулся на полки с нагромождением пузатых стеклянных банок. Разносолы, скорее всего. Как и положено в подвале…
Взял одну банку и швырнул на пол. Ноги обдала холодная жижа. Звон осколков в замкнутом помещении показался слишком громким.
Я наклонился и пошарил по полу. Черт! Уколол руку. Палец защипало, порезал-таки. Вот и подходящий осколок. Взял его в руки, ощупал и нашел подходящий острый край.
Изловчившись, стал пилить веревку. Несколько раз царапнул запястье. Надо поаккуратнее, вены близко.