Расположение в первом эшелоне армии не двух танковых, а танкового и механизированного корпусов впоследствии вызвало критику этого оперативного решения Катукова. В частности, маршал Ротмистров в своих воспоминаниях отмечает128, что при обсуждении с генералом Ватутиным действий танковых войск в оборонительных боях на Курской дуге командующий Воронежским фронтом высказал мнение, что он допустил ошибку, утвердив решение генерала Катукова на оперативное построение 1-й танковой армии. Ватутин посчитал, что командующий 1-й танковой армией осложнил и без того неудачное для советских войск развитие ситуации тем, что вместо обоих танковых корпусов (6-го и 31-го) поставил в первый эшелон 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса. Ротмистров согласился с командующим фронтом в том, что не следовало использовать механизированный корпус в первом эшелоне, поскольку, полностью укомплектованный хорошо подготовленным личным составом и боевой техникой, он все же уступал танковому корпусу по количеству боевых машин, а также в маневренности и силе удара. Вместе с тем, насчитывая пять бригад, в том числе одну танковую, оснащенный мощной противотанковой артиллерией, 3-й механизированный корпус, наступая во втором эшелоне, мог бы под прикрытием танковых корпусов развернуться на выгодном рубеже и успешно отражать танковые атаки противника, а с подходом резервных соединений фронта окончательно остановить врага.
В действительности выведенный во второй эшелон 31-й танковый корпус был сформирован незадолго до Курской битвы и практически не имел собственной моторизованной пехоты, артиллерии (по некоторым данным, в корпусе было только 16 орудий и 13 минометов129) и транспорта, следовательно, значительно уступал другим армейским корпусам по общей ударной силе и маневренности, а 3-й механизированный представлял собой мощное, сплоченное и опытное боевое соединение130. Относительно бронетехники 3-й механизированный корпус 1-й танковой армии в составе трех механизированных и двух танковых бригад насчитывал 195 танков (по другим данным — 250 танков), из которых 35 легких типа Т-70; 6-й танковый корпус в составе трех танковых и одной мотострелковой бригад — 155 танков (по другим данным — 169 танков), из них 32 танка Т-70; 31-й танковый корпус в составе трех танковых бригад — 175 танков (по другим данным — 196 танков), среди них 42 танка Т-70131.
С другой стороны, несмотря на вроде бы налаженную систему связи, предусматривавшую дублирующие каналы и различные варианты взаимодействия объединений фронта, контакта со 2-м и 5-м гвардейскими танковыми корпусами у Катукова не было, поэтому, как и в начале войны, ему пришлось направлять офицеров связи132. При этом командующий
3-м механизированным корпусом генерал Семен Кривоше-ин, ответственный за обеспечение стыка с левофланговым соединением, так и не установил связь и не организовал взаимодействие с командованием 5-го гвардейского танкового корпуса, вышедшего к вечеру 5 июля в район 2—4 км севернее села Лучки (Южные)133.
В свою очередь, командование 6-го танкового корпуса к утру 6 июля также не имело связи со штабом 67-й стрелковой дивизии полковника Баксова, отошедшей в полосу обороны корпуса, а также со штабом 90-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Чернова, на участке которой сосредоточился корпус. Поэтому, как утверждает командующий 6-м танковым корпусом генерал Андрей Гетман134, он ориентировался в обстановке исключительно на основании сведений отдельного разведывательного автобронебатальона, высланного ночью на южный берег реки Пены.
В то же время член Военного совета 1-й танковой армии генерал Николай Попель вспоминает135, что разведывательная группа из 10 танков, высланная в сторону противника командованием 6-го танкового корпуса, была полностью уничтожена, не успев ничего сообщить. По мнению Попеля, причина этой неудачи заключалась в том, что начальник штаба танкового корпуса организовывал разведку в состоянии алкогольного опьянения.
Вместе с тем Попель называет этого начальника штаба «полковник Корниенко», но такого офицера среди командного состава 1-й танковой армии во время войны не было, хотя очень схожую фамилию носил начальник штаба 3-го механизированного корпуса полковник Владимир Копиен-ко, тогда как начальником штаба 6-го танкового корпуса являлся полковник Иван Ситников136. Соответственно, воспоминания Попеля могут относиться к 3-му механизированному корпусу.
131
В кн.:
133
Осенью 1939 г. комбриг Семен Кривошеин участвовал в «освободительном походе» Красной армии в Польшу и там принимал совместный парад советско-германских войск, которым с немецкой стороны командовал генерал Гейнц Гудериан.
135
136