Джун на миг стиснула зубы. Она совсем забыла про чары, которые Мангустина и Чарли навели на Цезарию. Их целью было избавить мать от чрезмерных переживаний за судьбу сына, но заклинание сработало слишком хорошо, и Чарли просто-напросто исчез из памяти директрисы. Это нисколько не облегчит поиски.
– Почтенная Мелисса тоже не вернулась? – предприняла вторую попытку Джун.
– Вы знаете мою мать?
– Да, и вашего сына тоже.
– Повторяю: у меня нет никакого сына.
– Неужели? А кто тогда живёт во второй спальне на втором этаже?
– На втором этаже всего одна спальня… Во имя четырёх шабашей, а это ещё что?!
Джун вздрогнула, услышав эти слова. Откуда Цезария взяла подобное выражение? Впрочем, она не успела продолжить эти размышления, потому что увидела, что испугало директрису: Тряпуля выбралась из сумки и теперь ползала по вымощенному красной плиткой крыльцу.
– Эта страхолюдина живая! – взвыла Цезария. – Я сейчас же вызываю дератизаторов!
– Нет, подождите!
Джун вломилась в дом без разрешения. Она оказалась в захламлённой гостиной, заполненной картинами Цезарии: они стояли на мольбертах, лежали, сваленные как придётся. Обычно Цезария отдавала предпочтение абстрактной живописи, но со свеженаписанной картины на Джун смотрело человеческое лицо, притом до боли знакомое.
– Это он, ваш сын Чарли, – заявила она. – Хотя, по правде говоря, он вовсе не такой урод.
– У меня нет сына! – нервно огрызнулась Цезария.
Между тем Тряпуля уже начала карабкаться по ступенькам лестницы и очень быстро добралась до лестничной площадки.
Цезария и Джун побежали следом за ней.
– Надеюсь, эта тварь не опасна!
Тряпка энергично протискивалась в щель под дверью комнаты Чарли.
– Она… исчезла в стене?! – потрясённо пролепетала Цезария.
Джун озадаченно уставилась на директрису. Выходит, Цезария даже не видит дверь в комнату сына? Джун поколебалась, потом решила, что всё равно ничего здесь не узнает, а наведённые Мангустиной чары слишком мощные и разрушить их не получится.
Кроме того, в комнате Чарли Тряпуля на своём месте.
– Я пойду, мадам Вернье, – сказала Джун.
– Вы же не оставите меня одну с этой… с этим существом?! Это же вы его сюда притащили!
– Не подходите к ней, когда она в плохом настроении, и время от времени ставьте ей ведро с водой. Обычно она не пытается задушить спящих людей.
– Но… подождите! Джун Бурдонкль, я требую, чтобы вы… о чём мы только что говорили? – Внезапно у Цезарии Вернье сделался чрезвычайно озадаченный вид.
Джун бросила на неё сочувственный взгляд и ушла.
Изначально она намеревалась вернуть Книгу мага почтенной Мелиссы – незаметно положить на стол, – но потом передумала.
Накануне вечером Джун осмотрела Книгу и пришла к выводу, что она живая – в этом не было сомнений. Казалось, Книге не нравится, когда к ней прикасаются. С другой стороны, Книга позволяла себя читать, самостоятельно переворачивая страницы. Внутри было записано множество заклинаний. Возможно, одно из них позволит Джун вернуть Чарли.
1. Кого люблю, того и бью
Обратный путь в Тэдем, город магов, занял очень мало времени. Похоже, сами академики магию не экономили.
Запряжённая лошадьми белая тыквина тряслась по покрытым лужами ноябрьским дорогам.
В салоне экипажа находилось четверо пассажиров: один взрослый и трое подростков.
Судья Денделион правой рукой строчил отчёт о событиях сегодняшнего вечера, а левой небрежно сжимал дорогу. Весьма непростое заклинание, но маг справлялся с ним без всяких видимых усилий, словно виртуозный музыкант, способный сыграть самую сложную партию по памяти, почти не заглядывая в партитуру. Лицо судьи элегантно обрамляли волны волос – из его причёски не выбилось ни одной пряди, несмотря на бушевавшую недавно бурю.
Напротив судьи Денделиона, сложив руки на коленях, сидел его сын Тибальд. Как и Чарли с Мангустиной, он был всего лишь недомагом, то есть начинающим волшебником. Тем не менее он чувствовал, что ему уготовано блестящее будущее, и с высоты своих пятнадцати лет пытался по мере сил подражать всем повадкам отца – ни дать ни взять юная копия папаши. Дабы преуспеть в этом, Тибальд явно был не прочь показать двум другим пассажирам тыквины, кто тут главный (накричать на них, возможно даже отвесить им пару оплеух), но те вели себя тише воды ниже травы, не давая ни малейшего повода для придирок.
Двадцать минут назад, отчаявшись хоть как-то зацепить своих попутчиков, Тибальд развалился на сиденье, широко раздвинув ноги, чтобы стеснить сидящую рядом Мангустину. Его колено упёрлось в округлое бедро девочки – таким образом представитель золотой тэдемской молодёжи надеялся вывести соседку из себя. Если повезёт, она может вспылить, и тогда он поставит её на место. Чарли пытался вмешаться, и Тибальд, только того и ждавший, быстро утихомирил защитника парой болезненных заклинаний. В теории простой недомаг имел доступ лишь к очень небольшому количеству магии, но благодаря жемче – жемчужине, содержащей воспоминания волшебников, которую сын судьи тайно прикрепил к своему кулону недомага, – его возможности многократно умножились. Тибальд мог тратить магию не скупясь, и, разумеется, его отец безмерно гордился выдающимися успехами сына.