Гоша. Кто?
Костя. Этот Гуров.
Гоша. Как любой начальник. По-другому с нами нельзя.
Слева выходит медсестра в курточке. Из-под курточки торчит белый халат. Показывает пропуск Гоше, проходит через вертушку.
Гоша. Девушка.
Медсестра оборачивается к Гоше.
Гоша. Как вас зовут?
Медсестра. Я только что вам пропуск показала – там было написано.
Гоша. Да? Я не успел запомнить.
Медсестра. Я не удивлена.
Уходит в дверь в стене фойе.
Охранники глядят ей вслед.
Костя. Красивая.
Гоша. Злая.
Костя. Как все москвичи.
Охранники достают телефоны, играют в них в игры.
Слева выходит дед, идёт к вертушке.
Гоша. Ты куда, дедушка? Нельзя – тихий час.
Дед останавливается.
Дед. Вот старый дурак. Хотел свою бабку навестить. Сколько осталось до конца тихого часа?
Костя. Пятьдесят минут.
Дед садится на стул недалеко от охранников.
Дед. Тут подожду. Можно?
Гоша. Жди.
Охранники возвращаются к своим телефонам.
Дед. А вы часом не костромские?
Гоша. Нет.
Дед. Вижу, что не местные; подумал, что с Костромы. Я сам костромской.
Гоша. Проездом тут?
Дед. Нет, живу здесь.
Гоша. О как. Женился на москвичке?
Дед. Нет.
Гоша. И как тебе удалось прижиться в Москве? Подскажи секрет.
Костя. Умным надо быть?
Дед. Умным? Умом этот город не удивишь и не покоришь. Видали мы этих умников. Тут другое надо. Работать надо.
Гоша. Пахать с утра до вечера, как папа Карло?
Дед. Работать над собой, изживать из себя старые повадки, привычки; да глядеть по сторонам, слушать внимательно, что люди уважаемые говорят да делают. Учиться жизни, набираться опыту. Москва она для особых людей не для простаков.
Парни снова играют в своих телефонах. Дед сидит сам по себе.
Дед. Кажись время прошло.
Гоша. Да. Иди.
Дед проходит вертушку и останавливается.
Дед. А вы я вижу парни хваткие. Всё у вас должно получиться.
Уходит в дверь в стене фойе.
Пауза.
Из двери в стене фойе выходит Федосеич завхоз больницы, полноватый пожилой мужчина с усами. Садится на стул.
Федосеич. Анафема. Куда катится этот мир? До чего довели страну ироды проклятые? Чтоб им пусто было. Такую страну развалили псы вонючие.
Охранники смотрят на него.
Федосеич. Жизнь потеряла всякий смысл. Живёшь, как по инерции, словно робот, но не человек. Что происходит вокруг, объясните мне? Всякое отребье повылезало непонятно откуда. Извращенцы, наркоманы, душевнобольные. По улицам ходить стало страшно.
Смотрит на охранников.
Федосеич. Новенькие?
Гоша. Да. Сегодня первый день.
Федосеич. Вместо дедушек?
Костя. Да. Мы из одной деревни.
Федосеич. Я тоже с деревни. В двадцать лет приехал сюда и остался навеки.
Костя. Видно, что вы разумный человек.
Федосеич. Не без того. Меня кстати зовут Иван Федосеич. Я завхоз здешний. Всё меня тут Федосеичем кличут.
Гоша. Я Гоша.
Костя. Константин.
Федосеич. Как приятно пообщаться с настоящими русскими людьми из глубинки.
Уходит в дверь в стене фойе.
Пауза.
Костя зевает.
Костя. Кажись рабочий день подошёл к концу, поспать бы.
Федосеич выходит из двери в фойе, идёт влево к вертушке. В руке его большое пластиковое ведро с чем-то строительным.
Гоша. Федосеич, а это у тебя чего?
Федосеич останавливается, ставит ведро на пол.
Федосеич. Да это остатки краски. Осталось от отделочников не выбрасывать же.
Гоша тревожно смотрит на завхоза.
Федосеич. Понял.
Уходит обратно в дверь в стене фойе.
Возвращается со связкой рулонов дешёвой туалетной бумаги. Вешает связку на шею Гоше.
Федосеич. Так нормально?
Гоша согласно кивает головой.
Федосеич уходит влево с ведром.
Пауза.
Костя. Фу, десять часов. Пора закрывать заведение.
Идёт в комнату охраны.
Гоша потягивается на стуле.
Гоша. Шабаш. День прошёл и слава богу.
Гаснет свет.
Свет снова загорается. Охранники выходят из комнаты охраны, потягиваются.
Гоша. Я бы ещё пару часиков подрых.
Костя. А я бы пяток.
Гоша. Ты можешь и больше.
Костя садится за стол. Гоша на стул рядом с комнатой охраны. Играют в телефонах. Зевают. Справа выходит Грезин в модном пиджаке с галстуком, идёт к вертушке, достаёт удостоверение, показывает Косте.