Намек, само собой, поняли. И призадумались — потому как за веретено на ярмарке кое-чего и отдать надо. Если еще найдется оно. А Ду… Анри, Тома-кузнеца да Орели — ткачихи сын он вот он.
День для зимы выдался теплый — почему-то солнце было, а ветра не было. Подъехал он к нам на довольно заморенной каурой кобылке с густой, но не чесанной гривой. Нос у господина был задран выше головы. Первое, что мне пришло в голову "Городской на деревне", второе — что я тут за деревню, и господин мне не нравится.
Он был одет куда ближе к тому стандарту, который я видел на картинках про средневековую жизнь — штаны неясного цвета в обтяжку, камзол "дублет" — то есть двуцветная тканевая пародия на доспех, наверное просто технологически так получилось. Башмаки типа "кулек", без шпор. На голове красовался берет, без пера. Волосы оного господина были слегка вычесаны до плеч. Клоками их чесали и ниже. Кинжал был, меча не было.
— Кузнец.
— Я за него.
— Подковы на передние ноги.
— Два су. — сказал подошедший Тома. Вообще это была наглость — ценник был "заряжен" втрое, но выбора у господина не было, а тип бате тоже не понравился.
Господин не озаботился ответить, сделав неопределенный жест.
— Господин согласен с ценой?
— Ты делай, — дальше шло незнакомое мне слово. Кажется, что-то вроде "смерд".
"Благородный? Или так просто прикидывается?"
"Вряд-ли благородный. Скорее, что-то около, типа писца или менестреля."
"А где инструмент?.."
— Как к господину обращаться?
— Шевалье Кармель.
О, да ты просто бродяга! Хоть и благородный.
— Потом заплачу. Когда возвращаться буду… Ты гордиться должен!
Сукин сын. И даже морду не набьешь…
"Пугануть его надо."
"А как?.. Хотя…"
Я похлопал по морде лошадку.
— На тебе морковку, лохматушка… — неизбалованная вкусняшками лошадь с огромным энтузиазмом захрустела. — Возвращайся, я тебе еще дам. Не забудешь, чай, до завтра.
Ты дурачок, что-ли? Я завтра только доеду! Но лошадь покорми, покорми…
Я поднял на шевалье Как-Там-Его глаза и посмотрел — как на столб, который решил заговорить.
— Доедешь? Ты?.. Ну, все может быть. А лошадка может быть к нам вернется, если что.
— Ты о чем?!
Лес на дороге. В лесу волки. Ты нам за работу не заплатил, мил человек. Так значит и работы, считай, нет. Езжай, ты человек смелый и сильный. Дорогу знаешь. В сбруе, наверное, хорошо понимаешь. Люди говорят, от волков бегать не надо — помрешь уставшим.
Я перестал обращать на него внимание и еще раз похлопал лошадку по шее.
— Возвращайся. У нас тут неплохо.
— Ты о чем это, кузнец?!!
Посмотрев на него, как на надоедливую муху, я добавил:
— Я о том, что ты людям доброго железа нагрубил, обманул — и от железа тебе хорошего ждать не приходится. И от меди. Пряжки на сбруе, кинжал, вон — стремена у тебя есть. Пока есть. К отцу Жозефу заверни, может он за тебя помолится. С Божьей помощью, доберешься. Ты же так решил?
Фыркнув, шевалье тронул лошадь и поехал. Осторожненько так, заметим вскользь, поехал.
"Сколько проедет?"
"Лигу. Плюс-минус. Пряжка на подпруге хреновая, а ни я, ни батя ему ничего не сказали".
"Моя ставка — полчаса. Безо всякой подпруги вернется через часик."
Тома стал собирать все остатки железок в корзину. Решил, наверное, частично скомпенсировать потери — хотя, судя по цене, он на "благородных" как раз и закладывал такие вот фокусы. Я достал свой вариант реера и стал его затачивать — с имеющимся качеством металла, это у нас постоянное развлечение.
Сделать нужно три. Больше — хорошо, но не обязательно. Меньше — трудно, но можно и два. Рейер — первый. Хорошо иметь два — под обдирку, и для чашек-плошек. По-хорошему, надо три. Он же и для форм разных. Мейсель — канавки, отрезка, и конечно же, чистовая отделка. А потом — и скребки всех форм полезны, и отрезной ромбический, и… Сколько у токаря резцов? На сколько денег хватило. И это мы до металла, считай, и не дошли совсем.
Вот у меня, например, денег нет — и резцов только два… И при моих-то скоростях надо бы делать крюк — а из чего?
Присел Тома отдохнуть — вот до чего дошло, пусть и зима. Отдыхать можно. Сын работает. Сын. Дел переделали — и не счесть. Не все сын умеет — но учится быстро. Очень быстро, не как сам Тома, помнится, учился. Сейчас вот выдалось времечко — и снова он свои деревяшки ладит, сказывает — ткацкий стан! Ох, как услыхал про то Тома — аж дыхание перехватило. Нахал! Ан припомнил, что батя во времена оны завсегда давал ему споткнуться. И не по разу помогал, не по два, но не переделывал. И за халтуру ругал, а за игрушки никогда. Так и он делать будет.