Публика превратилась в зомби. Волчок шуршал. Носы поворачивались за ним. В конце концов, он, конечно, дернулся и упал.
— Ваш. Забирайте. Показать?
Загалдело-завопило-замахало руками. Показать. Еще раз взял, раскрутил, уронил. Тишина — все следят за волчком.
— С кнутом завтра покажу.
Вот так вот. Оно вам не здесь! Я тут как бы между вовсе токарь!
Хе-хе.
Через изгородь Мари поворот видела, пока очаг чистила. Как раз то место, где братья волчок запускали — с соседскими. Надо было бы братьев за хворостом послать, да пожалела их Мари. Вот и увидала: шел Анри-кузнецов сын от кузни домой, нес палки чудные. Много нес — не сгибался, не спотыкался. К детворе подошел — остановился, постоял, да и улыбнулся. А улыбнувшись, из за пояса достал волчок дивный — большой, да такой ровный, что и не видала она такого.
Крутанул, да уронил — детвора аж замерла, так он крутился. И Мари замерла как птичка-малиновка, да только не на волчок глядя.
А Анри еще раз им волчок раскрутил и пошел себе, улыбаясь. Волчок оставил. Подарил чудо — и пошел дальше.
Вечерять сели, мать и спроси:
— Франсуа, а что — хватит нам приданого, за Анри — кузнецова сына, Люсиль-то нашу просватать?
У Люсиль аж дыхание перехватило.
— Я — за дурачка?!
— Какого тебе тут “дурачка”?! — Зарычала мать, а отец аж ложку отложил. — Он кузнец! А за кого — за Жиля с заречной? Или кто там у тебя сегодня под забором трется?!
— Цыть, — рыкнул Франсуа и бабы замолчали.
Франсуа вернулся к каше, а через пару ложек тоже высказался.
— Толку с того прикидывания — хватит-не хватит? — буркнул он. — Она ему зачем? Орели — первейшая ткачиха. Что, позвала она кого из вас прясть? Нет. А пряхам аж по веретену дали! Тот же Анри их ей как “здрасьте” сделал — ну-тка! Ты ему, корова, зачем? На сиськи твои смотреть? Хоть бы кашу варить выучилась, перебирается еще… Мать, у Орели спроси сначала, коли охота — оно вообще-то, думать об том, надо?
Люсиль вылетела из дому как пробка из бочонка, но даже не заметила дернувшегося к ней Жиля. Как это — она да не нужна? Кому?! Да как он и посмел-то!! А червячок внутри завелся нехороший…
Свернул я к своему домику, свалил палки под навесом рядом с материным “шалашом”, но и на всякий случай крикнул:
— Мать, я дома!
— И-и-и!! Мария-заступница, а у меня и не готово! — прямо вижу, как матушка Орели руками у очага всплеснула. — Что ж так рано-то?! Случилось чего?
— Да ты не беспокойся, это я с батей уговорился, что буду стан тебе ткацкий собирать. Что смог — сделал, надо будет посмотреть, что вышло…
— Стан?! Бог в помощь, бог в помощь…
— Вот с Божьей помощью… Так что ты не торопись, все хорошо.
“Хотя я так думаю, что божьей помощи не получу — и, надеюсь, вообще без неё обойдусь.”
“Ты лучше отучись тут имя Божье с маленькой буквы поминать…”
“Не так-то это легко.”
Засим взялся я собирать все свои палки — которые, конечно же, “поплыли” за время изготовления — а потому и подгонять все по месту. Н-да. Надо хотя-бы измериловку как-то сочинить, а как? Масло найти, что-ли — так тут лен не растет… Или я, как обычно, не в курсе.
— Поздорову ли, кума?.. — раздалось у забора. Нарисовалась у нас там некая тетка. Глазками так туда-сюда и стреляет. Плотненькая, как мячик тряпичный — и также замотанная в тряпки.
— Не хвораем, слава Господу. Мимо проходила?
“… вот так и проходи.” — умеет матушка Орели выразить свое мнение. Прямо иногда сердце радуется — так умеет.
“Мастерское приветствие… Прямо от души пожелала сгинуть”
“Ну, а как же!”
Но тетка это все проигнорировала. Оказывается, что у нас куча родственников! Пока, стало быть, Анри-дурачок был — не особенно они замечались, а как Анри-подмастерье появился — вот они, цветуёчки-одуванчики, повылезали. Эту вот, “куму”, не знаю как и зовут.
Э-э-э!!! Это о чем это разговорчик зашёл?!!
— Ай, как интересно! Можно я тоже послушаю? А то вы меня навроде коровы женить собрались?
“Ты чего это?”
“Я чуточку зол.”
— То не в обычае.
— Не в обычае — полнолетнему человеку своим умом думать? Ты, кума, меня ни с кем не путаешь?
Само собой, матушка Орели уж не задержалась им об этом сказать и раньше… Но для неё они “всё-таки семья”. А для меня нет.