“Мне кажется, Иван, что твоя грусть как-то непропорциональна случившемуся?”
Я сидел и смотрел на угасающий горн.
“Ну да. Непропорциональна… просто как-то накопилось. Знаешь, что тяжелее всего?”
“Что?”
“Не нужно задавать вопрос: чем я плох? Всем.”
“Ну так и не задавай его…”
Я покачал мехи и машинально подкинул угля. И еще покачал…
“Когда легкий стук по крыше…”
Руки машинально заработали в ритме песенки. А что?
“Готовит бусы ловко-ловко, ну просто шик-шик…”
Я кинул три прута в горн и, пока они грелись, поставил вальцы. Ахнули — это можно.
К утру заготовки были сделаны и я, поставив оправку, начал делать лепестки и листья.
“И вот опять приходит полночь, я слышу звук-стук…”
Молоток зазвенел в том же ритме. И с каждым ударом мне становилось легче.
“… с утра всех соседей будит цок-цок..”
Для пущей бодрости я подкинул молот — и поймал за спиной, а потом взял бортик гранью молота, с левой руки. Руки-то помнят!
— Анри, ты что ж сегодня и не спал?.. — сосед осекся. Я как раз положил на наковальню первично собранное “соцветие”.
Через час рядом с кузней уже стояло человек двадцать. Я начал паять. К полудню и управился.
“Из пепла он плетет салфетки…”
— Что, Жан-Шутник, кузнецкая старшина — удивил я город Париж, а? — спросил я не оборачиваясь и не поднимая голову. Тут он, сволочь, где ж ему еще быть — Не подкову, не нож, не меч. Не доспех и не замок. Но сковал.
Я встал и посмотрел в толпу (надо же, человек сто собралось), продолжая очищать листья от окалины. Листья розы — цветка, которого тут еще лет триста не будет. Шутник стоял в первом ряду и молчал. Купоросу бы мне найти, тогда цветочек поинтереснее станет…
— Мастер Анри, — спросил дрожащий девичий голос из толпы. — А кому этот цветок?
— Да никому — пожал я плечами. — Кому хотел бы… он не нужен. Просто так. Примешь, красавица, в знак признательности за вопрос? Только учти, он тяжелый… И проржавеет, если не следить.
Не взяла.
Лопата упала на землю.
— Подними. — тихо попросил я.
— Глухой?! Так еще раз повторю — я яму под сральник копать не буду… глурп…
Бочка ухватился за горло, из которого с бульканием полилась кровь, и стал заваливаться на колени. В наступившей тишине я стер с лезвия топора кровь.
— При найме говорил я, что коли будете мне перечить — убью, не спрошу как звали. Все слышали. Сопатый — взял лопату, начал копать. Селье, Полведра — оттащите этого к кустам. Кого поймаю за тем, что срете не там где сказал, — будет яму закапывать. Покамест, за успехи на марше, — закапывать будет Франсуа. Так что, герой наш, следи за товарищами. Может повезет. Сопатый, намек ясен? Чего стоим, компания?
Пот по спине тек ручьем…
“Я был прикольным ребенком…”
“Ты же не собираешься замок только своим силами взять? Это невозможно…”
“Да ну?… Мне говорил с удивлением директор детского сада…”
— Сушеный.
— Чего?
— А всем десятком притащите-ка мне вот что. Бревен, в две пяди и в одну пядь. Веревок. И одно бревно толстое.
Воинство мое воззрилось на меня как на что-то очень странное.
“А я молчу — мне даже как-то приятно…”
— Нам замок надо взять? Ну и возьмем.
— А… это… Рыцари, копья, лошади?…
— Не мешают.
— Чего тебе тут надо, смерд? — спросила тетка.
— А ты кто такая?
— Я — баронесса, владелица замка, тупица.
— Ветер с моей стороны, дух сносит. — не удержался я. — Вот и не узнал, ты же ни флага ни вымпела не взяла. Сдавайтесь по-хорошему, вот чего хочу.
— А то что будет?
— Штурмом возьмем!
— Да ну? — издевательски спросила тетка. — А чем штурмовать будешь? Сына моего на щит привяжешь?
— Думаешь, поможет?!
— А мне все равно! На вот смотри — надо будет, еще наделаю!!!
Тетка задрала юбки и показала это самое место.
— Да у тебя там оно удержится уже? — вспомнил я рыботорговок. — В такой-то дырище?!
— А это смотря чем затыкать!!!
— Ну тогда удачи тебе в поисках такого бревна. Думай пока, а мы вокруг постоим. Вдруг еще чего покажешь. Я тебе все сказал.
Я развернулся и пошел назад.
Дверь казармы наконец-то сшибли на землю и оттащили догорать. Оттуда уныло по одному стали выходить защитники. С треском рухнул кусок навеса.