— Хороший кузнец — редкость. Такой как ты — тем более.
— Думаю, досточтимый сьер, вы все слышали. Я тут более нежелателен. В городе же мне, пожалуй, тоже места нет.
— Жаль… Прости, Кузнец. Видит Бог, ты этого не заслужил.
— За что прощать?
Кулак в латной перчатке врезался в солнечное сплетение, выбив дух даже из меня. А второй удар, по шее, отправил в нокаут.
Темно. Сыро. Холодно. Больно… но терпимо. Я с трудом “собрался” в кучку и аккуратно повернулся — неприятно, но меня похоже не били. Уже неплохо.
— Пить… Пить, пожалуйста…
Я тут не один! Дернулся — да не тут-то было. Все не здорово. Я закован в колодку. Сукины дети… Спасибо еще, что только ноги. Башка болит — сотрясение? Будем надеяться, нет.
Стал я шарить в темноте — ползком, как гусеница, тыкаясь в пол.
— Кто здесь?… Пить… Умоляю…
Наткнулся на край кувшина — упавшего. Твою ж мать…
— Сейчас, сейчас.
Колодка ткнулась во второй кувшин. Медленно, медленно я поднялся, перенес руку и стал поднимать кувшин. Теперь все мелочи важны и трудны.
Осторожно дополз до своего сокамерника, наощупь с трудом его напоил. И свалился рядом.
— Спаси тебя Бог, добрый человек… Я Гийом де Ла Тьеру, а ты?
— Мы знакомы. — хрипло заметил я.
— Кузнец?!!
— Не дергайся, а? Выльешь — останемся без воды…Прости меня, рыцарь.
— Я сам стал говорить. Не ради тебя, но ради чести!
— Знаю… Да только что толку?
— Что… что нам теперь делать? У меня, кажется, ранена рука. И она горит, как грешники в аду.
“Плохо дело. Принюхаться можешь?”
“Потом.”
— Тебя-то за что? — спросил Гийом.
— Не по нраву пришелся. Высказался в твою защиту.
— Зря она… теперь все видят, что ей служить опасно…
— Не сезон нам сейчас про неё думать. Выбираться надо. Знать бы еще — день сейчас или ночь.
— Мадам.
— Ваше Величество.
— Где Кузнец?
— Что?!
— Где. Ваш. Кузнец?
Алиенора приподняла брови.
— С каких пор это вам интересно?
— С сегодняшнего утра. Где Кузнец?
Настойчивость короля граничила с невежливостью. Она позвонила в колокольчик (Проклятье — не вовремя подумалось ей. — Ручку тоже он сделал. И форму для колокольчика.)
— Сьер Вото, где Анри-Кузнец? Его Величество почему-то заинтересовался им.
— Надеюсь, Ваши Величества, что он там где я оставил его позавчера.
— И где же это, сьер? — холодно поинтересовался Луи.
— В темнице, Ваши Величества.
— ЧТО?! — в один голос спросили Король и Королева. Хотя и по совершенно разным причинам.
— Разве не это имели в виду Ваше Величество, сказав: “Не желаю тебя более видеть, смерд”? — прохладно поинтересовался старик.
— В темницу-то за что? — спросил Луи.
— Чтобы остался жив, Ваше Величество. Ваше Величество прилюдно отказали ему в покровительстве… А кроме того, мне не хотелось бы терять людей. Не припоминаете, мадам? Я так понимаю, уж вы-то знаете о чем это?
— О чем же? — спросил Луи.
— Когда мадам… приблизили Кузнеца, четыре рыцаря решили указать ему на недопустимость такого поведения. Поскольку самой мадам ничего возразить не могли.
— Но он тут.
— Именно так, Ваше Величество. А те четверо — искалечены двое, двое мертвы. Четверо опытных бойцов и один простолюдин, не имевший даже кинжала. Не ошибаюсь, мадам? Что очень интересно — его не смогли осудить, то есть он и в этом оказался много умнее. Сейчас он за месяц взял крепость — уж я-то знаю, кто там на самом деле командовал осадой.
Ответом Золотая Орлица его не удостоила.
— Приведите его к нам. — бросил Король. — Мы будем ждать в своих покоях.
— Почему вдруг он понадобился Вашему Величеству? — зло спросила королева Алиенора.
Король достал из ножен клинок, с которым не расставался с того дня, как получил. Придворные зло шутили, что длиной этого странного кинжала его величество компенсирует недостаток длины понятно чего. Блеснула синеватая сталь. Коротким и быстрым движением он пробил бок кирасе на стенке.
— Вы полагаете, что испортив доспех, что-то мне объясните?
Вместо ответа Луи упер клинок в стену и медленно нажимая, согнул его до полуэллипса. А потом отпустил — клинок выпрямился.
— Мадам. — с дрожью бешенства в голосе сказал король. — Я ненавидел его как вашего любовника, но по сути он — самая важная часть Вашего приданого. И если уж он или не он вас все равно… Такого мастера Нам терять не хочется совсем. Уж поверьте на слово, никакая женская… не стоит такого клинка. Даже ваша, даже одного.