Игнятович: Милан? Он мне ничего не говорил. Но если мешает, вот, я гашу.
Игнятович выворачивает трубку в пепельницу. Дада теперь и сама начинает кашлять. Она берет пепельницу с выражением полного отвращения и какой-то детской обиды и несет выбрасывать ее содержимое.
Дада: Странно, что он вам ничего не сказал.
Игнятович: Я тебе говорю, и словом не обмолчился! А ты, кукла моя, ты что еще делаешь дома? Ну-ка, быстро в школу! Опоздаешь!
Дада: Алегра сегодня не идет в школу, папа. Вы же видите, что она даже не одета.
Игнятович: А, не идет? Почему? Опять какой-нибудь праздник?
Дада: Не дай Бог такого праздника! Вы что, не видите, что ребенок болеет?
Дада, когда говорит, говорит быстро. И немного копирует голос ребенка. Как-то пискляво и тягуче, выделяя каждую букву.
Игнятович: Болеет? Ты что говоришь? Куколка моя, иди сюда, дедушка посмотрит!
Дада берет дочь за руку, хотя та и не собиралась подходить к деду. О чем она и говорит.
Алегра: Лучше не надо. Мне мешает запах дыма. У меня на него аллергия.
Нужно ли напоминать, что и ребенок, когда говорит, говорит быстро. И сама также копирует детскую речь, также пискляво и тягуче, выделяя каждую букву.
Игнятович начинает смеяться, совсем как Дед Мороз. Просто так, считая, что так смеется любой дедушка.
Игнятович: Да какая аллергия, Бог с тобой! Это ты немножко простудилась. Ты мороженое ела, признайся дедушке?
Алегра: Боже сохрани, дедушка! Какое мороженое! Ты же знаешь, что у меня очень чувствительное горло!
Игнятович: Сердце мое, и как это она со мной разговаривает! Прямо как взрослая!
Игнятович, смеясь, как подобает дедушке, наклоняет ее голову к себе, чтобы поцеловать.
Дада этого не любит, да и ребенок тоже. Алегра прячется за мать, которая заслоняет ее, как будто дедушка болен холерой.
Алегра: Мама!
Дада: Папа, пожалуйста… давайте лучше я позавтракаю.
Игнятович: А, конечно, давай, поешь чего-нибудь!
Дада даже не сдвигается с места, просто ждет, когда Игнятович уйдет. Потом поясняет.
Дада: У меня повышенная кислотность.
Алегра продолжает стоять рядом с мамой. Она тоже хватается за живот.
Игнятович: Ой, господи! Чтобы сказала моя покойная жена: у ребенка язва.
Дада: Язва? Перестаньте! Я думаю, что это все-таки гастрит.
Игнятович хочет дотронуться рукой до живота Дады. Она, конечно, уворачивается. Алегра при этом оказывается перед мамой. И кашляет. Игнятович останавливается.
Игнятович: Вы вдвоем похожи на какое-то тесто, которое из одной квашни перелезает в другую.
Дада вздыхает, ждет. Игнятович тоже ждет, что ему что-нибудь скажут.
Дада: Папа, если вы закончили…
Мама и дочка смотрят на стол с разложенными бумагами, билетами, книгами. Потом смотрят на трубку, на коробку с табаком и на носовой платок.
До старика Игнятовича в конце концов доходит. Он начинает торопливо собирать свои вещи.
Игнятович: Ой, а что же ты не скажешь! Я сейчас…
Вы понимаете, что и мать, и дочь начинают нервничать. Это понятно, потому что завтракать в таком беспорядке невозможно. К счастью, Игнятович быстро все убирает.
Дада: Не обижайтесь, пожалуйста.
Игнятович: Еще чего! Обижаться! Поешь хорошо, слышишь? Ты такая худая!
Игнятович выходит из кухни. Дада добавляет ему вслед.
Дада: И, папа!
Старик, как какой-то несчастный пес, делает пару шагов.
Игнятович: Да?
Дада: Вы никуда не уходите? Милан хотел с вами поговорить. О чем-то очень важном.
Игнятович: А, хорошо, хорошо. Я буду дома. Он хочет поговорить? Пусть поговорит. Ты не знаешь, о чем?