Почему-то Мариэн не хотелось, чтобы кто-то видел, чем она занимается, и оттого она вернулась с полной бадьей в дом. Затем просто встала перед нею на колени, прочла то же самое простенькое заклятье и глубоко опустила голову.
Запоздало она сообразила, что стоит выпустить воздух из легких и резко вдохнула воду. Заклинание, к счастью, подавляло и рефлексы тела тоже, поэтому она даже не закашлялась. Однако и в этот раз ее ждало разочарование. Те же золотые полосы, те же слова, то же перепроживание всего в обратном порядке. Похоже, эта ловушка сделана надежно, и избавиться от своей жизни ей все же не дано.
В этот раз Мариэн пришла в себя уже в паре минут ходьбы до дома. Слишком измотанная после трех попыток, чтобы чувствовать что-нибудь или пробовать снова, она опустилась на землю, закрыла глаза и попыталась осмыслить все произошедшее за последние несколько часов. И среди всех ее разрушенных мечтаний, сожалений и горестей была одна мысль, которая давала Мариэн надежду:
«Попытка самоубийства… возвращает назад во времени?»
Глава 2
Прав тот, кто оказался сильнее. И поэтому ныне всякий священный текст говорит одно и то же: в Темный Век Магии пришел с мечом и благословением бога Главный Клирик и покарал укравших божественную силу, чтобы угнетать простой люд. Тогда, — гласят тексты, — у каждого «мага» были свои владения, и краденной силой вынуждал он народ пахать на него, не разгибая спины.
Испорченные и развращенные, требовали маги право первой ночи у выходивших замуж крестьянок, и далеко не каждая честная женщина переживала забавы опьяневших от власти монстров.
Злокозненные, и жадные до запретного знания, отнимали они детей, чтобы изменить их по своему чудовищному разумению, и посмотреть, что они смогут, искаженные богомерзкой магической силой.
Нетерпимые к чужой воле и свободе, карали они всякого, кто смел нарушить хоть один из чудовищных законов. И фантазия была воистину безгранична. Они выжигали глаза и срамные места, топили, резали, кололи, и в конце концов не выдержал народ! Восстал!
И начал молиться, чтобы Всеотец послал им воина своего, что сможет противостоять отвратительным властителям мира. И послал Всеотец людей к своему последнему служителю, отказавшемуся от злой силы во имя чистоты. И встал он во главе народа, отрекшись от имени и назвавшись Главным Клириком, проводником воли Всеотца.
И победил, установив порядок, и приведя людей к гармонии. И объявил он магию вне закона, а карой явил убийство сообщника: чудовище способно излечиться, лишь уничтожив другое чудовище, как очистился первый Главный Клирик, восстав против бывших собратьев своих. И приняла очистившихся под свое крыло Ви'Эриза, богиня-мать, когда-то даровавшая людям жизнь. Та, что дарует Искупление, та, что склонила Всеотца к Милосердию.
Эту страшную сказку Мариэн слушала с самого детства, как и многие другие, раскрывающие ее и дополняющие. И до поры даже верила в нее, пока не узнала то, что известного ей теперь. Что ищейки — измененные дети-сироты, способные отыскать преступника по едва заметной тени запаха, обладающие потрясающим слухом и развивающие огромную скорость — творения клики Главного Клирика, служащие ему. Лишенные подлинного человеческого разума и слепо преданные хозяину.
Пока не увидела, как другую травницу ради забавы привязывают меж двух лошадей, а затем пускают их в галоп в разные стороны. А на попытку спасти ее — приговаривают к тому же самому девочку-подростка, потому что погибшая якобы «в одном шаге от магической ереси». И как потом части жертв, разбросанные, гниют, ведь хоронить их запретили. И большие жирные мухи ползают по кускам когда-то живых мужчин и женщин, а волки растаскивают руки и ноги, после чего начинают охотиться на людей.
Пока не лишилась сестры, в далекие двадцать пять, когда преемнику тогдашнего Главклирика приглянулась хорошенькая цветущая шестнадцатилетняя девушка, да еще и посмела отказать служителю верховного бога. О том, что с бедной Танил сделала гвардия этого самого «преемника», после того как он сам наигрался. Тогда Мариэн потеряла всякую веру. Тогда стала лечить и выхаживать жертв «слуг бога» той самой силой, которой они пользовались сами. И, по сути, именно тогда стала готова к тому, что происходило сейчас.
Лестница, провал, щербатый камень. Мариэн спустилась по ней, держа в руке меч и толкнула дверь в ту комнату, где Рикард — ее Рикард — стоит к ней спиной.
— Эй! — окликнула она его, как и в прошлый раз.
— Я ждал тебя, — ответил он тем же. — Начнем же!
— Стой, Рикард! Это же я, Мариэн!
На мгновение воин остановился, и что-то промелькнуло в его глазах. Страх? Злость? Недоумение? Женщина не успела понять, лишь растерянно вздрогнула. Она ожидала совсем не такой реакции.
— Мариэн, значит. Что ж, это меняет дело, — сказал он ледяным, будто не принадлежащем человеку, голосом и ухмыльнулся. Хотя ухмылка эта больше походила на оскал бешеного зверя.
На сей раз она не могла молчать и сосредоточиться на бое, потому что все прекрасно помнила. И не хотела его убивать, от слова «абсолютно», даже не была уверена, что сможет сделать это снова, если придется. Но меч все же выставила, защищаясь: в голове четко закрепилась мысль: если она погибнет, то исправить что-либо уже не сможет.
— Рикард, что с тобой? Ты меня… помнишь? — голос дрожал от беспокойства и страха.
Мужчина атаковал, не отвечая. Вначале он попытался выбить меч из рук Мариэн быстрой серией ударов. Она резко отскочила вбок, отчего клинок прорезал воздух там, где она только что стояла. Несколько раз повторила маневр, уворачиваясь. Затем всхлипнула, не ожидав такой реакции и испытав боль. Но, по счастью, очень быстро взяла себя в руки. «Либо у меня все получится, либо он умрет снова, а я снова отправлюсь назад. Иначе нельзя», — решительно подумала женщина. В голове созрел план. Нужно было вырубить его, и поговорить, когда он не сможет попытаться ее убить. Мариэн попыталась плашмя ударить в живот.
Но это движение оказалось для нее роковым. Рикард отбил ее меч вбок и, пока женщина еще не восстановила равновесие, сильным рубящим ударом отсек ей правую кисть, мгновением ранее державшую клинок.
— Что ж, Мариэн. По крайней мере, ты не умрешь быстро, — сказал он, зло усмехаясь. — Я думаю, мы успеем неплохо поразвлечься.
Даже она сама не понимала, отчего расширились ее зрачки: от боли, или от непонимания. Из горла вырвался полукрик-полувсхлип. Дикая боль мешала сосредоточиться, но в голове билась мысль: «я не должна погибнуть от потери крови». Но она просто обессиленно уставилась на того, кого считала любимым человеком. Мариэн казалось, будто он хочет что-то сказать. Поиздеваться. Но почему?!
Рикард — он ли это был вообще? — ударил ее в лицо ногой, а затем своим мечом пригвоздил ее вторую руку к полу, для верности загнав его поглубже парой ударов по гарде. Затем он одной рукой схватил ближайший факел, а второй — то, что осталось от правой конечности Мариэн, и прижег ей культю. Та закричала от боли.
— Не хотелось бы, чтобы ты умерла так легко, — сказал Рикард все тем же ледяным тоном, разрывая лохмотья, в которые она была одета, — до того, как я с тобой закончу.