До сознания Мариэн резко дошел простой и весьма неприятный факт: мало того, что ее будут пытать, так еще и не факт, что она после этих пыток останется в сознании и в достаточно вменяемом состоянии, чтобы что-то сделать. И еще немного подождать — значит, не оставить ни сил, ни способов перемотать… это. Она усилием воли заставила себя выкинуть из головы, что монстр перед нею — ее любимый. Не знать, не видеть, не понимать, кто это и что им руководит. Нет! Этого нет! Впрочем, она все же не смогла заставить себя не думать о том, что сделает мужчина, если она не переломит ситуацию в свою пользу. Тело била крупная дрожь от этой мысли.
Воспаленное сознание заметалось, словно птица в клетке. Нужно что-то придумать. Руки заняты. Ри… Нет, это не он! Не важно. Кто бы это ни был, он мешает. Наверное, просто они на самом деле кидают на арену «вторым» фантом или вроде того, а ее Рикард давно мертв. Да. Так оно и есть. Точно. Чтоб им языки вырвало, тварям! Стой, мысль! Языки…
Собрав последние силы, все, какие у нее были, Мариэн резко сжала зубы. Боли и так было слишком много, и еще один ее источник не играл особой роли. К клирикам его. В горло хлынула мерзкая, соленая, вязкая кровь. Она начала захлебываться. Казалось, она даже плачет кровью. «Язык прижечь не успеешь, ублюдок!» — мелькнула злая мысль, вызывавшая облегчение. Изнасилования не будет. По крайней мере, не это.
— Какого… — только и успела услышать она, прежде чем сбежала в прошлое.
— …сама. Возьми… мой меч и доведи начатое нами…
Мариэн не стала слушать. Сейчас ее разум был предельно ясен, и она все равно не видела следов «Кертиса», только меч, лежавший возле нее. Наверное, голос просто создали с помощью магии.
Невольно захотелось ощупать правую руку, «вернувшуюся» к хозяйке. Сколько бы раз женщина ни умирала, ее не калечили. Никогда не было этого кошмарного ощущения, будто часть ее самое превратилась в гниющее бесполезное мясо. А еще, она очень четко осознала: в этот, третий раз, никто не будет никого окликать. И решительно отправилась к тому же самому месту.
В этой реальности Мариэн очень тихо, как кошка, подкралась к тому, что изображало ее мужчину, и рукоятью со всей силы ударила по затылку. Тело с глухим звуком упало на землю. Кажется, он даже не успел сообразить, что вообще произошло. Затем травница деловито перевязала будущей жертве допроса руки. Его же собственным поясом. Нервно огляделась по помещению, и, в конце концов, решила, что этого мало: а потому слегка напрягшись оторвала рукав своего платья, и растянула его на два рваных лоскута. Одним — еще раз перевязала руки, вторым — ноги. Пожалела, что здесь нет воды, чтобы плеснуть в морду, и в итоге залепила «Рикарду» размашистую пощечину. «Хватит разлеживаться, пора отвечать, какого мага здесь происходит», — мелькнуло в голове. И резко перехватила меч, отбросив его оружие подальше. На всякий случай.
— М… Мариэн?
Если бы не прошлая «реальность», от которой у женщины до сих пор было постоянное желание проверять, на месте ли рука, после этого, единственного слова, веревки были бы немедленно перерезаны. Но сейчас приходилось напоминать себе, что это для нее бой кончался уже третий раз, да еще и всегда по-разному, а он тут впервые. Потому что хотелось вытрясти из «Рикарда» всю душу, и, видимо, отомстить за пережитый ужас. Но вместо этого Мариэн спросила:
— Ты помнишь мое имя. Но не должен. Что происходит?! Кто ты такой?!
— Мариэн? — переспросил тот, будто сомневаясь, что это действительно она. — Это я, Рикард. Я… плохо помню, что произошло после того, как нас поймали.
— Зато я помню. И либо ты не тот, за кого себя выдаешь, либо… либо я не знаю, что здесь творится. Ты не должен помнить, кто я, ты в курсе? Нас отправили сюда, биться, потеряв память. Как и всегда. Так что, либо магия дала сбой, либо ты — предатель, либо ты никакой не Рикард. Ставлю на последний вариант. Говори, что происходит!
— Хм. Я помню только тесную камеру, пытки, — Рикард отвечал спокойно, несмотря на ее обвинения. — Потом я иду… куда-то, и в моей голове один туман, даже имени не вспомнить, а вокруг голоса рассказывают мне, кто я такой — вернее, кем они хотели, чтобы я себя считал — и что на меня готовится покушение. По пути мне попадается меч и вот эта одежда.
Мариэн поймала себя на мысли, что ей очень хочется просто сделать вид, словно той реальности, где она осталась без руки, не было. Тем более, сейчас так оно и было. Но даже если отбросить это — почему он вспомнил ее имя после удара по голове? Это же абсурд. Память возвращается, если кто-то умирает. Она убила его тогда, и память последовала за ней в новую реальность. Но вряд ли… Вряд ли Рикард, или тот, кем его подменили, стал бы пытаться уйти из жизни. Это неправдоподобно. О чем она и сказала:
— И с какой стати ты вдруг все вспомнил, получив по голове? Это так не работает. Нет. Что-то здесь не так.
— Я не знаю. А ты сама как тут оказалась?
— «Я не знаю» — очень удобная отговорка. А что касается меня — очнулась, ничего не помня, услышала голос, который утверждал, что умирает и просил закончить начатое его мечом. Взяла меч. Пришла сюда. А вот как я вспомнила — не имею ни малейшего желания говорить, — она поежилась. Мысли о руке становились какой-то навязчивой идеей. — Я не люблю и не умею пытать. Но либо ты рассказываешь все, что знаешь, либо ты остаешься здесь. Связанным. Без еды и воды. А я… просто ухожу и все, — в конце концов приняла решение Мариэн.
— Мариэн, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — я больше ничего не знаю. Только прошу, если хочешь оставить меня — убей сразу.
Она замерла. Поняла, что не сможет ни выполнить угрозу, ни убить: не теперь, когда помнит все и даже слишком многое. Та часть ее, которая всегда рассуждала практически, пришла к выводу, что если отобрать у Рикарда оружие, то ничего он ей не сделает. Не сейчас. Ведь правда? Вот и решение. Травница подошла к импровизированным веревкам и перерезала их.
— Убирайся с глаз моих, — процедила она сквозь зубы.
— Мариэн, почему ты зла на меня?
Она мрачно, истерически рассмеялась, но не пожелала отвечать. Как это объяснять вообще? Да и зачем? Женщина поймала себя на мысли, что окончательно запуталась во всем этом. А потому развернулась и широким шагом отправилась прочь. Домой, подальше отсюда. Оказалось, это легче сказать, чем сделать. Теперь она не могла найти выход из этого дурацкого форта!
Мариэн зло выругалась, возвращаясь обратно, откуда пришла. Как можно обмануть магию? Можно ли вообще, да еще и без подручных средств? Она уселась на землю, и начала думать. Голова болела от злости и недоумения, а еще она понимала: выход-то есть как минимум один. Покуда есть меч. А то и два, если бы она была сильнее. Только тогда все теряет смысл, ведь она ничего не предотвратит. Рикард уже куда-то ушел, забрав другой клинок. Вероятно, он тоже ищет выход. «Или уже нашел, если он — предатель или фальшивка», — мрачно подумала женщина.
Посидев немного, Мариэн встала, решив пройти проклятый форт сверху донизу. Покуда здесь руководит магия, выход может оказаться где угодно. «Но скорее всего, его здесь просто нет. Пока все живы», — мелькнула еще одна совсем не позитивная мысль. Спустя какое-то время она нашла Рикарда. Тот внимательно изучал одну из стен.
— Мариэн, — устало улыбаясь, поприветствовал ее тот, — видимо нам не удастся так легко уйти отсюда. Эта стена — фальшивая, но я не могу развеять заклинание, которое материализует ее.
— Этого следовало ожидать. Если может вспомнить один, значит, это должны были учесть, — до странного спокойно заметила она. — Все это создавали не недоучки, вроде нас, а посвятившие магии жизнь, пусть и назвавшие ее иначе. Есть варианты, что делать?
— Только один.
— Это крайняя мера, к которой мы можем прибегнуть в любой момент. У любого заклятия есть уязвимые места, да и у форта, вероятно, они тоже есть. Можно попытаться разрушить его, проломить брешь в реальной стене. Можно подумать, как сымитировать смерть, — начала она рассуждать вслух. — Ну или я могу вспороть себе живот, — иронически добавила, язвительно улыбаясь. «Версии» Рикардов никак не желали создавать полную картинку одного человека, а потому Мариэн никак не могла выбрать единой линии поведения.