Его приобщение к этому загадочному ответвлению математической технотеологии стало жестоким и болезненно быстрым. Оптические загрузки направили прямо сквозь глаза в кору головного мозга.
Несовершенный метод внедрения знаний, результаты которого, по словам магоса Тихона, исчезнут без постоянной поддержки. Только полная реконструкция когнитивной архитектуры и многочисленные инвазивные мозговые имплантаты позволили бы загрузкам установить постоянную связь с синаптическими путями.
К большому облегчению Авреема такие процедуры были за пределами умений любого из присутствующих в кузне “Электрус”, а на ближайшей медицинской палубе шли бои. Настолько мучительно болезненными были эти загрузки.
Но любая боль стоила того, чтобы увидеть корабль таким, как сейчас, пролетать вдоль всего его корпуса за время, которое требовалось для формирования мысли. Крупнейшие кузни, храмы и информационные сети являли собой гиперплотные сверхновые звёзды света. Командный мостик сиял столь ярко, что было невозможно смотреть.
Каждая критическая система представляла собой пульсирующую звезду многоуровневой информации, сохранённых знаний и накопленной мудрости всех, кто работал внутри. И при этом взор Авреема не ограничивался только системами корабля.
Рассеянная словно туманные облака блестящей пыли команда “Сперанцы” микроскопическими пятнышками проступала сквозь узоры окружавшего света. Из-за ограничения тысячелетними догмами и следования предписанным путям никто из них не мог летать в инфопространстве столь же свободно, как Авреем.
Но даже самые блестящие адепты были всего лишь крошечными тлеющими угольками в сравнении с сердцем ковчега, где обрёл форму его гештальт-дух. Общая сумма всех их знаний казалась почти ничем рядом с тем, чем владел корабль в своих глубочайших и самых скрытых логических хранилищах.
Виталий и Манубия предупредили его не рисковать удаляться от “Электрус” и ограничиться простой проверкой, чтобы понять мог ли он вообще летать в инфопространстве. Его строго-настрого проинструктировали держаться подальше от любой системы заражённой прикосновением Галатеи. Ему ещё предстоит столкнуться с её коварством. Немало адептов поддались благоговейному страху и проследовали в опасные архипелаги испорченного кода, их мозги умерли, а тела годились только для преобразования в сервиторов.
Авреем сомневался, что кто-то из этих неудачников был Благословлённым Машиной, поэтому направился к ближайшему инфоядру, одному из многих, что регулировали состав атмосферы корабля. Оно имело форму простой сферы чистого белого света, обладая тем типом простоты, который указывал на чрезвычайную сложность содержимого.
Потоки расширяющегося сверкающего бинарного кода выплёскивались из неё подобно солнечным вспышкам: решётки химических пропорциональных конструкций, формулы воздушной смеси и прочие похожие данные, все без исключения вливались в текущую сквозь “Сперанцу” реку информации.
Авреем остановился на орбите вокруг экватора инфоядра, которое победно ревело, словно жар в печи. Сердце инфоядра представляло собой чистые расплавленные данные и всё же что-то ещё поселилось внутри, что-то чему никогда не было место в инфопространстве, что-то паразитическое.
< Галатея… > прошептал Авреем.
Поняв, что за ним наблюдают, паразит в инфоядре развернулся, как медленно просыпающаяся змея. Авреем мгновенно понял, что присутствие Галатеи являлось чем-то болезненным, чем-то потенциально способным разрушить инфоядро за долю секунды.
Осознав, что находится в реальной опасности, Авреем попытался улететь, но к нему устремились хлёсткие полосы света. И потянули вниз. Его пронзила боль. Лёд сковал сердце, вегетативная нервная система отказала, когда существо решило убивать его аккуратно и медленно.
Авреем попытался заговорить, вымолить свою жизнь, но индуцированная обратная связь начала прогрызаться в его мозг. Даже убивая, существо изучало, интересуясь, что за случайный путешественник оказался в его владениях:
< Кто ты, человечек? > спросила оно.
< Авреем Локк, > ответил он, слова просто вытянули из его разума.
< Мы – Галатея, > произнёс паразит, < и это – наш корабль. >
Авреем чувствовал, как сжимавшиеся кольца сокрушали его, и подумал, знает ли кто-то в кузнице “Электрус”, что он умирает. Бьётся ли он в конвульсиях мук обратной связи? Опорожнился ли кишечник, когда он утратил контроль над функциями организма?