Котов последовал за Телоком на возвышение над палубой, и заметил Таркиса Блейлока, который лежал перед незанятым командным троном. Он и в самом деле умер? Невозможно сказать, тело испускало бесчисленное количество излучений, а все показатели загруженных данных и лихорадочные взаимосвязанные процессы ошеломляющей сложности были сопоставимы с атакой скрапкода.
Командный трон стоял пустым, но на краткий миг, промежуток времени настолько эфемерный, что его едва ли вообще можно было назвать существующим, Котов был уверен, что увидел спектральное изображение сидящей фигуры в мантии.
Которая смотрела на него с выражением отчаянной необходимости.
Затем видение исчезло, и Котов уставился на то, что сначала принял за разбросанные по палубе обломки автоматизированного погрузчика. Слабая аура ноосферы, точно кровавый след при убийстве, сказала ему, что это никакая не автоматизированная машина, а останки магоса Криптаэстрекса.
Он посмотрел в сторону поста астронавигации. Магос Азурамаджелли сохранил функциональность, хотя решётчатое тело деформировалось и погнулось. Отдельные части разрушенной мозговой архитектуры перекосились в стеклянных колбах, из которых вылилась половина биоподдерживающих гелей.
То, что он по-прежнему функционировал, являлось ещё одним чудом.
– Как видите, я контролирую “Сперанцу” и всё, что связано с её работой, – произнёс Телок, подняв руки с когтями к изображению над головой. – Дыхание Богов скоро будет на борту, и меньше чем через час мы покинем орбиту и направимся на Марс.
Галатея встала рядом с Телоком, и Котова поразило, насколько изменился машинный гибрид. Он держался, как искалеченный и тяжело болеющий человек, которому каждое движение явно причиняло чудовищные страдания.
– Нам больше не о чем говорить, архимагос Котов, – произнёс Телок, обращаясь к Галатее. – Убейте их всех.
Машинный гибрид выпрямился на несогласованных конечностях с клинками, словно сломанный автоматон в исторической хронике. Переделанная психопатом игрушка ребёнка с вырванными кабелями, вытекавшими жидкостями и искрившими проводами.
– Теперь я увижу, как вы умрёте, – сказал Телок.
С тех пор как оно вошло в летописи кадианской истории, сражение за Воген стало олицетворением безнадёжного боя. Учитывая вовлечённые в непосредственное сражение силы, ни один кадианский командующий ни в одной из симуляций боевых действий в разрушенном войной городе так пока и не смог разработать действенную стратегию безоговорочной победы.
Хокинс надеялся, что изменит это.
Победа Дахана над альфа-зверем в прямом смысле ошеломила кристаллических врагов и имперцы сполна воспользовались обретённым преимуществом. Ни один кристаллический убийца в пределах трёхсот метров от их позиций не выжил. Возраставшая плотность огня по всему периметру площади говорила Хокинсу, что скоро это изменится.
Лейтенант Карха Крид со всех ног бежала к нему по обломкам. Её шлем был пробит и Хокинс видел мелькавшие под ним светлые волосы. Кровь засохла на щеке ниже попадания.
– Похоже, вам повезло, – заметил Хокинс.
– Я была неосторожной, – ответила Крид. – Слишком увлеклась, наблюдая за победой магоса Дахана. Миллиметр левее и я была бы мертва.
– Согласен, – произнёс Хокинс.
Рота Крид заканчивала развёртывание в опорных пунктах по обеим сторонам от Хокинса. Сержанты выкрикивали воодушевляющие слова из “Памятки для поднятия боевого духа”, комиссары раздавали имперское благочестие, которое знали наизусть, а знаменосцы были готовы поднять полковые флаги также высоко, как и в первый день прибытия в экспедицию.
– Лейтенанты Геранд и Вальдор прислали свои поздравления, – произнёс Вестин, наушники вокс-связиста виднелись под краем шлема. – Обе роты ожидают ваших приказов.
– Геранд – крепкая, – заметил Хокинс. – Ругалась, что едва не потеряла руку, а тем временем целое здание рушилось вокруг неё прямо на глазах. И при этом спасла почти целый взвод и снова повела его в бой.
– Я тренировалась вместе с ней в каср Хольне, – сказала Крид, бросив повреждённый шлем и пытаясь найти новый. – Вы и половины о ней не знаете.
Хокинс кивнул и хлопнул Вестина по плечу:
– Что-нибудь новое от полковника?