Когти Телока пробили грудь Котова и трон.
Тактильные имплантаты вспыхнули. Золотой свет, сопровождавший рождение всех машин, вонзился в череп Котова.
Соединение было установлено, связь – подключена.
Подобно исполинской приливной волне, абсолютный дух “Сперанцы” поднялся, поглотив Котова и Телока.
И не только “Сперанцы”.
Я уже был здесь.
Это стало первой мыслью Котова, когда он увидел раскинувшееся перед ним неоново-яркое инфопространство “Сперанцы”.
Второй стало:
Я должен быть мёртв.
Он помнил сокрушительный удар ужасной силы, когда коготь Телока пробил его грудь. По большей части тело Котова было автоматизированным, но сохранилось достаточно элементов нервной и сердечно-сосудистой систем, чтобы сделать такое повреждение с очень высокой вероятностью смертельным.
Перед ним располагался сверкающий мегаполис, поток информации, формировавший скрытые артерии “Сперанцы”. Повсюду виднелись напоминавшие горы ульи света и огромные термитники накопленных данных. Магматические утёсы контекстуально связанных информационных хабов перерастали во фрактальные лабиринты ответов, которые вели к ещё большему количеству вопросов.
Инфоядра пылали в созвездиях соединённых нейронных сетей, словно новорождённые солнца. “Сперанца” находилась в постоянном диалоге сама с собой, обучаясь и развиваясь с каждым новым решением.
Эвристика в самом чистом значении этого слова.
Любая парадигма масштабируемого времени, начиная от космического дня и заканчивая сжатием универсальной истории до одного часа, была абсолютно неспособна охватить бесконечный объём инфопространства. Его тайны возвращались к вырубленным из обнажённых рекой скальных пород первым каменным инструментам, и одновременно простирались в точку Омеги, Логос и Гипарксис.
И при всём том, что этот аспект “Сперанцы” являлся местом знания и понимания, он также состоял из одних метафор, намёков и сводившего с ума символизма.
Магистрали света было достаточно легко интерпретировать, но что за огромные змеиные кольца извивались и оборачивались вокруг мира, а затем возвращались и поглощали сами себя? Что за соединявшиеся спирали света, расходившиеся подобно ветвям гигантского дерева, корни которого глубоко уходили в инфопространство?
Он вообще реально всё это видел или его гоминидный мозг просто интерпретировал неизвестное таким образом, чтобы он мог обработать увиденное?
Он посмотрел вниз (если понятие низ можно применить к бесконечным пространствам мысли) и ему стало ясно, какими глупыми и наивным являлись его слова, когда он называл себя хозяином “Сперанцы”.
Знание не было чем-то, на что можно предъявлять права, оно существовало для всех, кто обладал мудростью найти его, ибо, только приняв собственное невежество можно было заполнить пустоту. Это казалось настоящим откровением, но Котов подозревал, что это была древняя мудрость, которую он и его орден давно забыли.
< Как низко мы пали, > произнёс он, смирённый и испытывая благоговение от невероятного зрелища. < И всё же, как высоко мы можем подняться. >
< Всего лишь слова афинского каменотёса? Я ожидал большего от человека, который добрался до Экснихлио. >
Котов повернулся и увидел парившего над инфопространством Телока, но не чудовищное существо, которым он стал, а магоса, которым он некогда был. Его мантия была чёрной, а оптика блестела серебром. Сходство с Галатеей оказалось настолько поразительным, что Котов задался вопросом, почему не увидел этого раньше.
< Старая истина, но всё ещё универсальная, > ответил Котов.
< Банальность, повторяемая теми, кто стремится оправдать собственное невежество, > сказал Телок, кружа вокруг Котова, словно преследующий хищник. Потерянный Магос окинул взглядом бесконечный пейзаж, и Котов почувствовал его страстное стремление обладать всем этим.
< Галатея сделала хороший выбор, направив ко мне этот корабль, > произнёс Телок.
< Возможно, даже слишком хороший, > сказал Котов. < Её паразитическое прикосновение больше не сжимает основные системы. Даже если вы убьёте всех на борту – вы не сможете завладеть этим кораблём. >
< Убью всех на борту? > спросил Телок. < Оригинальная идея, пожалуй, я так и сделаю. >