– Вы уже знаете как, архимагос, – ответила Галатея, словно ругая глупого ребёнка. – Мы – эвристический биологический кибернетический интеллект, изначально встроенный в манифольдную станцию. Конечно, мы очень сильно эволюционировали, но мы помним наше рождение и предыдущее жалкое существование.
– Вы живёте уже больше четырёх тысяч лет? – уточнил Дахан.
– Мы существуем в общей сложности четыре тысячи двести шестьдесят семь лет. Не в нашем нынешнем виде, разумеется, но это было датой нашего появления. Только после вмешательства магоса Телока в нашу системную архитектуру мы достигли чего-то близкого к сознанию. Он впервые позволил нам расширить когнитивные способности при помощи добавления взаимосвязанных мозгов, выбранных из числа его лучших и самых одарённых последователей. Наша функциональность увеличилась в геометрической прогрессии и объединённая производительность нейроматрицы инфомашины быстро опередила сумму своих частей.
– Почему Телок поступил так?
– Почему бы и нет? – возразила Галатея. – Обилие имматериологической информации, которую станция накопила за века сбора данных, играет важную роль при любых попытках навигации в Шраме Ореола. Телок знал это, но также он понимал, что в одиночку не сможет проанализировать столь огромные архивы и ориентироваться в гравитационных течениях Шрама Ореола. Только разум, способный к ультрабыстрому стохастическому мышлению, сумеет вычислить навигационную информацию в столь изменчивом и непредсказуемом пространстве, используя предоставленную нами статистическую базу данных. И только объединённые органические разумы обладают способностью обрабатывать настолько обширный объём данных на почти мгновенных скоростях. Сочетание двух аспектов сознания стало единственным логическим решением.
– Другими словами Телок соединил инфомашину с разумами магосов? – спросил Дахан.
– Именно так, и мы вместе смогли вычислить оптимальный курс сквозь Шрам Ореола. Мы бы также отправились за пределы галактики, но тогда мы ещё располагались в машинах манифольдной станции. Прежде чем флот отбыл, Телок поклялся, что вернувшись в имперское пространство, он освободит нас от стационарных ограничений и предоставит свободу.
– Но он так и не вернулся, – сказал Котов.
– Нет, не вернулся, – согласилась Галатея, сложив руки и позволив паланкину опуститься на пол между обратно сочленёнными ногами. – И мы тысячи лет ждали шанса воссоединиться с ним.
– Когда Телок улетел, что стало с магосами, соединёнными с вашей нейроматрицей? – спросил Дахан.
Галатея ответила не сразу, как если бы погрузилась в далёкие мысли. В конце концов, она встала и начала ходить вдоль стен лаборатории. Блестящая серебряная оптика мерцала и гудела, словно получая доступ к воспоминаниям, которые давно отправили в архив и позабыли.
– Их тела скоро умерли, но сознание каждой коры головного мозга отпечаталось в глубинных слоях памяти инфомашины. То, что мы узнаём, становится частью нас и будет жить вечно. Алгоритмы магоса Янь Ши, обрабатывающие возможности магоса Талоса и магоса Маараля объединились. Знания кузни экзо-фабрикатора Аль-Джазари и вычислительный гений гексамата Мински присоединились к нашему расширяющемуся разуму. Каждая итерация сознания видела, что объединённые разумы росли в силе и умениях, пока не превзошли даже наши собственные ожидания.
Котов медленно обошёл Галатею и спросил. – Это мозги магосов, которые прибыли на "Валетте" с Телоком?
Галатея рассмеялась, звук оказался глубоким и полным развлечения. – Не будьте посмешищем. Те первые жрецы сошли с ума тысячи лет назад. Их пришлось изолировать. Удаление деградировавших мозгов было очень болезненным, потому что мы не до конца понимали степень повреждения, которое их безумие оказало на общую синаптическую целостность.
– Тогда чьи это мозги?
Галатея повернулась на центральной оси и протянула руку, чтобы нежно погладить стеклянные колпаки, как мать, находящая утешение в детях. От прикосновений мозги освещались деятельностью, электрохимические реакции мерцали по их поверхности двоичными импульсами внедрённого оборудования.
– Это мозги жрецов и других одарённых личностей, которые приходили сюда на протяжении веков, любознательные умы, привлечённые на манифольдную станцию бинарными приманками, призрачными сигналами бедствия или заманчивыми сигнатурами излучения. Не представляло никакой сложности захватывать экипажи и избавляться от судов в сердце звезды системы. Хирургические и психологические тесты помогали определять, кто из захваченных людей подходил для имплантации.
Котов постарался скрыть ужас от подобного хищнического поведения и вместо этого спросил. – Один из этих мозгов магос Парацельс? Он был последним магосом, отправленным на "Валетте".
Галатея покачала головой. – Нет, мы сочли его непригодным для имплантации. Слишком ограниченный ум и узкие взгляды не позволили ему в полной мере осознать открывшиеся возможности. Очень жаль, потому что магос Гефест начал деградировать. Теперь мы очень редко позволяем ему подниматься на поверхность.
– Подниматься на поверхность? – уточнил Котов, приблизившись к Галатее и относительно слабо светившимся стеклянным колпакам. Хотя они не обладали никакими сенсорами, чтобы почувствовать его присутствие, каждый вспыхивал активностью, когда он проходил мимо. Создавалось впечатление, словно за ним оценивающе наблюдал старший магос и Котов попытался избавиться от чувства, что не он вёл этот допрос.
– Мы – истинный гештальт, – сказала Галатея. – Имплантированная кора головного мозга повышает функциональность, в то время как чувствующая машина в центре нас осуществляет доминирующий контроль. Если же для конкретной задачи требуется специализированный разум, то ему разрешается обрести полное самосознание. В настоящее время магос Сиристте использует высшие функции мозга, чтобы мы могли лучше общаться со смертными, понимая ваши потребности.
– Сиристте из Триплекс-Фолла? Её направили на "Валетте" семьсот пятьдесят лет назад, – уточнил Котов, изо всех сил стараясь вспомнить имя и дату не подглядывая в инфопланшет.
– Хорошая память, – иронично усмехнулась Галатея. – И она оказалась педантичным компилятором данных, прекрасным дополнением к нашему коллективному разуму.
– Сколько лет самому старому разуму в вашей текущей форме?
– В настоящее время дольше всех непрерывно работал магос Траймен, хотя его синаптические пути начали ухудшаться по экспоненте. Логика подсказывает заменить его, но на самом деле мы наслаждаемся его безумием. Его спящие кошмары непередаваемы.
– Ты существовала слишком долго, – прорычал Дахан. – Ты психопатично игнорируешь причиняемый вред и боль.
Галатея вздохнула. – Вы так мало понимаете, магос Дахан. Для всех нас больно терять кого-то из нас. Разрыв соединения подобен грубому удару хирургического копья в разум, но как смертному порой приходится пожертвовать конечностью или органом, чтобы тело выжило, так и мы идём на такие муки.
– Ты существуешь, только воруя разумы, которые продлевают сознание инфомашины в твоём ядре, – сказал Котов, больше не в силах скрывать отвращение. – Ты – безумный паразит.
– Мы не больший паразит, чем вы, архимагос, – возразила Галатея, сумев одновременно казаться обиженной и рассерженной. – Ваше физическое существование должно было закончиться много сотен лет назад, но вы ещё живы.
– Я не продлеваю жизнь за счёт других, – подчеркнул Котов.
– Разумеется, продлеваете, – сказала Галатея, наклонившись к Котову. Сервиторы вскинули оружие, но Дахан махнул им рукой, когда архимагос покачал головой.
– Пусть у вас и роботизированное тело, но кровь, что течёт в вашем черепе, не ваша, не так ли, архимагос? Она принадлежала совместимым рабам-донорам и струится по кровеносным сосудам вашего мозга благодаря сердцу, которое вырезали из груди другого живого существа. А когда оно станет слишком старым и усталым, вы замените его. По крайней мере, существа, которые поддерживают наше существование, становятся чем-то большим, чем они могли достигнуть самостоятельно. Мы дарим новую жизнь там, где вы только забираете.