Отец выдавил:
— Понял.
Матушка кивнула, молча вышла из трапезной. За ней тенью проскользнула верная Карина. И я остался наедине с отцом. Он ожёг меня взглядом, подтянул к себе блюдо и с отвращением уставился в него, даже не думая прикасаться к баранине. Я тоже не знал, что сказать.
О многом, что сегодня прозвучало за столом, я знал, кое о чём догадывался, краем уха ловя разговоры отца с матушкой или слуг. Но кое-что стало для меня открытием. То, что был какой-то договор между отцом и матушкой о моём посвящении. То, что отец растратил какие-то деньги, то, что матушке важно увидеть моё посвящение не на нашем замковом алтаре, а на главном алтаре севера.
Я ведь сказал правду. Я не хотел ехать ни на какой юг. На сколько отец договорится? Год службы? Вряд ли. Два года службы в роли… Кого? Слуги? Десятника? Пока кто-то мне чужой не решит, что я сполна расплатился за главный алтарь Хранителя юга?
Два года теней вокруг меня. Два года их беззвучных криков, их тянущихся ко мне рук. Клянусь Хранителем севера, если бы я только знал, к чему приведут мои забавы с внешними техниками, то никогда бы даже не попытался использовать для них огонь души!
Я бы проклял Безымянного Предка, смерть которого разрушила равновесие ихора, но это давно сделали и без меня. Тысячу лет назад. Сорок поколений проклинали Безымянного за то, что дар внешних и внутренних техник разделился. Что появилось проклятье слабости крови.
Я поднялся, поклонился:
— Отец, я сыт и покину тебя.
Он лишь безразлично буркнул:
— Иди-иди.
Шагая по коридорам, я думал, что теперь ясно, почему отец не дал мне на двенадцатилетие дистро. Разве может быть у отданного в слуги свой слуга? Конечно нет, это нарушение всех традиций обучения. И нет разницы север это, юг или восточное побережье нашего королевства Скеро. Неважно даже, если это земли другого королевства. Эта традиция едина для всех королевств.
А ещё я внезапно вспомнил, что это матушка сказала об услужении, а отец скорее ухватился за эту мысль. И что возможно он задумал что-то другое. Но что?
Впрочем, ближе к вечеру мою голову стали донимать другие мысли. Если уж даже всегда послушная матушка сегодня показала себя с непривычной стороны, то не стоит ли и мне проявить немного своеволия?
Я устал с этими тенями. И дело не в том, что я трус. Я всё же Денудо, которые славятся своей отвагой и мужеством. Я ничего не боюсь, даже когда нет света.
Но проклятые тени, проявление проклятья слабой крови, похоже обладали даром будить меня. Клянусь Хранителем севера, я просыпался от того, что они меня касались! И не высыпался.
Из-за этого с трудом справлялся с физической подготовкой, которой донимал меня Флайм по приказу отца. Да, я наследник Денудо, мне от рождения дано гораздо больше, чем простолюдинам, в чьих жилах так никогда и не затлел ихор Предков. Но с чего на моих костях будет расти мясо, если от бессонницы у меня круги под глазами? И как бы не больше тех, которые я наматываю вокруг замка?
Поэтому я твёрдо решил добыть масла для светильника. Никто и не узнает, если я всё сделаю осторожно. Правда нужно будет как-то пробраться мимо людской, где вечером собираются все слуги. Но если выждать момент…
Или нет?
Я даже прикусил губу, пытаясь понять, можно ли будет пробраться там вдоль стены, в тенях, куда не достаёт свет. Хотя при одной мысли о моих тенях меня снова пробирала дрожь. Знал бы как отвратительны их прикосновения, не завидовал бы матушке и адепту стражи.
Матушке?
Я даже замер в нише возле окна. В прошлом году, когда к нам заезжал владетель Великого дома Фуэрте, матушка распорядилась вынести восковые свечи и лично ей зачарованные светильники. Пусть светильники идут в пасть к Безымянному, наверняка хранятся под ключом, но свечи!
Они в малой северной башне главного здания. Той, что обращена к горам и сейчас используется как кладовка. Там меня точно никто не заметит. И спрятать свечу и следы воска гораздо проще, чем надеяться, будто слуга не заметит, что в светильнике появилось масло, а фитиль служит меньше обычного.
Первый этаж башни. Ничего. Вернее, огромные сундуки оказались забиты всяким барахлом. Уже в носу свербело от запаха полыни, которой были переложены ткани. Но свечей так и не нашлось.