- Наманя-наманя! - ответил татарин, срывая с пачки целлофан. - Чё звал-то? Давай, раскидывай!
- Кусай, мняма, - набивая рот пищей приглашал к трапезе азиат. - Нама надо сделать. Завтла будета холосый, вазный деньа. Для твоя, для...холосо будета надо делай.
- Ну? Дальше, дальше что? Давай не тяни, бля!
- Вцела Ли казала, что ты сделала осеньна всё холосо. Тебя хоцсета видеть сама Сталика! Всё насьнется ровно в два цяса дня. Где-то в пятьдесят минут киньа в Сталика палецца! Пятьдесята, или пятьдесятапять. Солви ноготь и кинь в неё палеца. Киньа!
- Ты гонишь, Квай? Какой палец? - рявкнул татарин.
- Твоя на плавой луке нета пальца ведь.
- Ну и чё? Ну нет у меня безымянного. Давай не тяни уже! Тебе чё надо, пузатый?
Выудив из куртки коробку, азиат положил её на стол и снял крышку. Достав муляж безымянного пальца, он протянул его Гайфулину.
- Вот эта пальца, наденья, солви ноготь и киньяа в Сталика.
Лихой повертел резиновый палец в руке. Ничего особенного: да похож, кожу напоминает на ощупь и по пигменту подходит. Протянув изделие Кваю, он спросил:
- И чё будет? Когда я сорву с него ноготь и кину эту парашу в деда? Рванет?
- На пола падай и усёа. Мне не давай, себе забели. Наденьа завтла в цяс пят…
- Я понял! - перебил его татарин. - В час пятьдесят, край пятьдесят пять сорвать ноготь и кинуть палец в деда.
- Твоя холосо всё поняла, поняла. Завтла будет холосо!
- Шансяо? Он кто? - спросил татарин убирая палец в мастерку.
- Шансяо! - пережевывая свинину с помидорами, ответил азиат. - Это не имя, звание. Полковника, шансяо — полковника НОАК. Полковника она!
Лихой вдруг помрачнел. Докурив сигарету, он встал и молча вышел из комнаты. Мутная пелена застилала глаза. Выйдя из харчевни, он поплелся да своей каморки. В голове бесновался хаос.
На полпути, он свернул к Ля Няму: остаток дня, он решил уничтожить китайской бормотухой. К девяти вечера, уделавшись в кал, татарин добрел на автопилоте до своей хибары и завалился на диван.
Проснувшись в семь утра, Лихой осушил полулитровую бутылку воды и закурив, вышел на улицу. Взбодрившись, он понял, что к приходу посыльного надо подготовиться основательно. Первым делом надеть полевую экипировку и берцы…
В половину второго пришел посыльный. Постучав в дверь, юнец услышал матерный рык татарина и улыбнувшись, принялся смолить любимые сигареты.
Перед выходом, Гайфулин сорвал с основания резинового пальца пленку и приклеил его в пробел между средним и мизинцем. С виду всё отлично. Муляж держался на сухой коже крепко. Посмотрев на ноготь, Лихой резко метнулся к двери и вышел на улицу. Часы показывали без двадцати два. Совсем скоро, он придет или к голгофе, или к свободе, но Великого Старика ему увидеть удастся. Ни о чем больше не думая, он шел за посыльным и контролировал время.
У «Фермы» их встретил Ли Ха Шунь с охранником. Страж проверил карманы Лихого, пробил и прощупал всю одежду. После проверки главарь хунхузов довольно улыбнулся и сделал жест, обозначающий следовать за ним. Войдя в здание, Ли не отвлекался на крики и вопли, мычания и протяжный рев, доносящиеся из помещений. Охранник следовал за лидером, прикрывая босса. На спине у бодигарда татарин заметил «тип-95». Лихой смотрел в разные стороны. Эта ферма, ему напоминала скотобойню: кафель на стенах и полу залитый кровью, в цехах орудовали мясники, срезая с гниющих зомбарей отъевшихся пиявок. Дойдя до бронированной двери в конце коридора, Ли набрал на панели код. Лихой всмотрелся в проем с открытой дверью. На сером, кафельном полу, двое китайцев в защитных комбинезонах ловко срезали с «объедка» пиявку. Одну азиаты уже отделили и оставили эту раздутую до размеров бочки тушу у противоположной стены. Тем временем Ли открыл дверь и перед тем как войти внутрь, отдал охраннику приказ остаться в коридоре. Телохранитель застыл у двери, внимательно смотря на гостя. Татарин сделал шаг и почувствовал сырость земли и зловоние: процессы окисления вошли в окончательную фазу. Бодро лидер хунхузов спускался по металлической лестнице. Слабое освещение лишь для того, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись на металлических ступенях. Время приближалось к пятидесяти минутам второго. Лихой приготовился.
Спустившись в тесный тамбур, Шунь снова подошел к панели и набрал код. Створки ушли в стороны. Из помещения потянуло отсырелым черноземом и гнилью. На часах пятьдесят три минуты второго, татарин не мог расслабиться.
Войдя в берлогу Старика, Лихой осмотрелся. Подвал оборудован под кухню и лабораторию: везде банки, колбы, пакеты, странные инструменты. Татарин увидел холодильник, громоздкий железный шкаф и электроплиту. По площади эта кухня подходила к сорока квадратам. Лихой увидел в пяти метрах от двери резной трон на котором сидел сутулый старикашка. Из черной ткани, свисающей на пол, виднелась маленькая, иссохшая головка с седыми жидкими волосами, усами и бородкой. Подойдя ближе, Лихой разглядел под стулом глубокий широкий таз с землей, в которой тонули, выползшие из-под халата Старика бледные корни. Резко, с грохотом вдруг захлопнулись панели двери. Татарин от страха дернулся. Ему вдруг почудилось, что он находится в адской бездне с древней землей.