***
Зимой, когда за окошком скреблись морозы, и тяжёлый снег падал на окно, любимым местом Кваки стала его вязаная норка. Хотя, она скорее походила на высокую вязаную шапку, густо плетённую узорами ловкого крючка. Как бы там ни было, Кваки очень её любил. Зимой он, конечно, не впадал в спячку, как все жабы-простолюдины, но становился менее активным, наглел, и приходилось собственноручно его купать, кормить и укладывать в теплую норку.
Однако ночью, ободрённый всеобщей тишиной, Кваки с рвением принимался ее нарушать: рыть ходы в песке, переворачивать свою мини-ванную и исправно подрывать всё, что находилось в террариуме, тем самым создавая ощутимый шум. В таких случаях, охладить жабий пыл могла только особая мелодия, из игры на моём мобильном. Она была моим секретным оружием. Стоило включить её, и посветить телефоном внутрь террариума, как глаза Кваки беспокойно мигали и он затихал.
***
Как выяснилось позднее, мой жаб был ужасным единоличником. Летом я проводила долгожданные каникулы у бабушки в деревне, и вот однажды, я решила взять Кваки с собой. Думаю, Его королевское величество был не очень доволен, когда вместо стеклянного дворца с подобающим садом, ему пришлось провести несколько дней в банке. Разумеется, я постаралась обустроить ее с должным комфортом, но Кваки, всё же, не был столь доволен и взирал сквозь толстое стекло с укоризненным видом. Чтобы развеять его хмурое настроение, мы совершали прогулки по фруктовому саду, где мой жаб мог размять лапы и немного поохотится на букашек. После этих прогулок он, как правило, был настолько утомлен, что позволял мне немного уделить времени себе. Уложив спать своего царственного питомца, я отправлялась купаться в реке.
Как-то раз, отдыхая на берегу, я заметила, что зеленые комочки ила и водорослей, который окаймляли речную линию, не так безжизненны, как могло показаться на первый взгляд: целая армия жаб и лягушек самых разнообразных цветов и размеров притаились в своей засаде так тихо, что напоминали самых настоящих шпионов. Не хватало только тёмных очков и фальшивых бород. Внезапно мою голову осенила мысль, что Кваки должно быть очень одинок: мое воображение живо нарисовало унылую картину жизни страдальца, лишенного своих сородичей и возможности перемолвится с кем-то хоть кваком. Я решила раздобыть для Кваки друга. Проведя добрых полдня в погоне за ним, меня, наконец, постигла удача: маленькая зелёно-жёлтая жаба восседала на дне огромной бутыли и ждала своей участи.
С трепетом и восторгом я отнесла свою добычу в дом, и тут же решила осуществить знакомство. К моему огромному удивлению, Кваки вёл себя совершенно безразлично, мало того, он даже не прошёл мимо нее, а прошёл по ней: бесцеремонно оттоптав новой знакомой лапу, жаб отправился по своим делам. Но я, всё-таки, не потеряла надежду и решила повторить встречу на более благоприятной территории: в доме Его величества. Так что, из деревни я возвращалась уже с двумя жабами, вместо одной. Приехав домой, я поселила их вместе и решила оставить так до утра: по моему мнению, этого времени было вполне достаточно, чтобы они подружились.
Проснувшись утром, я первым делом заглянула в террариум, ожидая увидеть двух жаб, мирно принимающих утренние ванны, но моим глазам предстало вопиющее не гостеприимство. Кваки сидел на песке с цветущим видом, его большие чёрные глаза были полны скрытого коварства. Сначала я не могла понять, где же подевалась наша новенькая, но, присмотревшись, я заметила некоторые странности в песчаной кочке, на которой сидел Квак: у нее были глаза! Спасаясь от бессовестного тиранства, жаба зарылась глубоко в песок, только ноздри и глаза немного выглядывали, а мой милый питомец уселся своей благородной тушей прямо ей на голову. Разумеется, мы избавили страдалицу от столь обидной участи, и выпустили на волю.
С тех я поняла, что чего-чего, а тоски по сородичам приписать Кваки было никак нельзя. Удивительный маленький эгоист, он любил почёт и внимание, но только по отношению к себе. Он был очень важной особой, но не лишённой любопытства к окружающему миру.