Умножьте на Час Уязвимости.
Разделите на 2.
Подсчитайте сумму цифр.
Если эта сумма делится на 3, поздравляю, вы идете дальше, благополучно влившись в общий, небольшой, но сплоченный отряд.
Если не делится — до свидания, через месяц ждите денег.
Остальным проделать все то же самое, то есть множить, делить, подсчитывать и т. д.
Это ваш Окончательный результат.
Запишите его в Паспорт «Квартала».
Больше считать ничего не будем.
Это та цифра — точней, сумма цифр, — которая будет стоять у вас в дипломе о прохождении «Квартала».
Впишите ее туда самостоятельно, диплом помещен на соседней странице.
Дальше начинается собственно путь, последняя ступень.
4 октября
Сегодня мы идем в ту точку «Квартала», где прежде не были. Или по крайней мере предпочитали не бывать.
В моем случае это местность между бывшим детским садом, в котором потом — видимо, по недостатку детей, — ютился народный суд, а сейчас — какой-то банк; с одной стороны эта огороженная территория с довольно-таки запущенной растительностью примыкала к китайскому посольству, с другой — к гаражам ближайшего жилого дома, и там же была голубятня — я еще застал голубятни. Сейчас, кажется, их в Москве вообще нет. Что сейчас в этом здании — понятия не имею: какое-то учреждение, никому абсолютно не нужное. Детских садов у нас в квартале было три, и ни одного теперь нет: в одном — банк, в другом — подразделение городского хозяйства, а там, где был детский дом, за большим белым забором, — теперь то ли пустырь с остатками сгоревшего дома, то ли строительство какого-то опять же банка. Странно, что во времена точечной застройки туда не воткнули ничего элитного, но, видимо, банк перехватил участок, только это какой-то очень особенный банк, контролирующий все остальные, связанный с самыми страшными сущностями. Возможно, они там и заседают, в руинах сгоревшего детдома. И почему-то мне кажется — на уровне чисто интуитивном, — что эти люди еще как-то связаны со спортом. Однажды при мне на эту территорию зашел мужик при полном костюме с галстуком — и в кроссовках; кроссовки у них — вероятно, опознавательный знак, униформа слуг ада. Мне кажется, все их отношения с покровительствующим им верховным дьяволом — нечто вроде отношений юниоров с тренером: этот Петрович им отец, он суров, немногословен, он первым приобщает их к ужасному. Стайки таких юниоров и их немногословных тренеров я видел в детстве у нас на Ленинских горах, они там учились кататься с трамплина, сначала с малого, уже не действующего (сколько раз я на него лазил!), потом с большого. И во всех этих структурах мне видится что-то спортивное, и еще с ними дружат эстрадные артисты. Весь их бизнес, главные их занятия представляются мне как спортивно-оздоровительная баня при участии мафии и приглашенных эстрадных звезд, они там парятся и трут. Вы замечали, как едят спортсмены? Они едят необыкновенно сосредоточенно, целиком отдаваясь процессу усвоения пищи: эта калория пойдет на косую мышцу, которую он как раз сейчас будет раскачивать, а эта — на ягодичную, она тоже нужна. Тренер жует зло, перемалывая еду челюстями: его время прошло, он это чувствует. Попса ест грязно, жирно. Мафия не ест, она бережет здоровье, так — яблочки, сухофрукты, вода без газа.
И вот там, где был детсад, потом нарсуд, а теперь какой-то мосдеп, — есть неогороженный угол, куда можно проникнуть и постоять.
Дом, который рядом, всегда очень нравился мне. Это кирпичный хрущевский дом года, наверное, шестьдесят третьего. В одном окне — я часто проходил мимо из магазина, как Слим, — мальчик клеил сборные модели, всякий раз разные, все более сложные. А из другого окна все время доносилась музыка — там девочка ее разучивала. И это был для меня образ рая.
Но в этот сад я никогда не заходил, да и какой там сад? Выломанная бетонная ограда, а внутри — клок жалкой природы, безымянные деревья, несколько ясеней, свалена какая-то ржавчина и битый кирпич. И ни у кого не дойдут руки сделать там детский городок или мало ли что. Но мне всегда казалось, что эта местность уже имеет смысл, что она портал, пограничье и через нее я могу попасть туда, откуда никогда не вернусь — на бесконечно далекую звезду или в государственное учреждение, откуда нет выхода. И сейчас я пойду туда в первый раз.