Искомый напиток оказался и в самом деле достаточно солидным для того, чтобы дарить главе клана. По крайней мере солидный для такого человека как я. У кланов несколько другие расценки.
В назначенное время секунда в секунду я был на проходной у Арзет. Никак не могу привыкнуть к тому, что после ворот открывается ещё обширное территория, и такая же длинная дорога до поместья.
В этот раз меня встречал за воротами небольшой открытый «пляжный» автомобильчик, ну или не пляжный, а такой, который ездеет пополню для гольфа, так не для длительных поездок, а больше для внутреннего перемещения. За рулём сидел не безопасник, а дворецкий.
Похоже меня опознали через камеру и
Показали, что доверяют.
— Константин Ветров? — уточнил дворецкий.
— Да, это я.
— Садитесь пожалуйста, вас уже ожидают.
В молчании мы подъехали к особняку Арзет. У дома меня ожидала Наталья.
— Спасибо Павел Анатольевич, — кивнула ему Наталья.
Дворецкий чинно кивнул и выйдя из автомобильчика.
— Пойдём, — кивнула мне Наталья. — Мама ожидает тебя в своём кабинете.
Кхм, вот она смена статусов — и для того же Милославского старшего и для той же старшей Арзет. Такое ощущение, что меня сюда не пригласили, а вызвали для какого-то допроса с пристрастием. Или просто для какого-то официального визита.
— Не волнуйся, — шепнула мне Наталья. — Мама положительно отнеслась к тебе.
Кабинет Арзет был воплощением хайтека и минимализма — светлые тона, особая и явно дорогая мебель, которая только выглядит простой, широкий стол, идеально чистый пол. Кабинет в котором работала старшая Арзет поражал своей стерильностью и минимализмом. Такой стерильности могла позавидовать любая операционная. Сама Светлана Михайловна сидела в своём кресле, но не подписывала никаких бумаг и вообще не делала никакой работы, ни её видимости. Хороший признак — никогда не любил людей, которым что-то от тебя нужно, но которые пригласив тебя делают вид что очень заняты и ты им очень обязан. Всегда раздражал такой снобизм.
— Спасибо Наташа, — кивнула она дочери и жестом показала на свободное кресло.
В жестом кресле она наверняка принимала посетителей. Я молча поставил на её стол презент и сел в кресло.
— Расслабься Константин, — сказала мне Арзет устраиваясь в кресле несколько более фривольно. — Ты не на допросе, а мой кабинет подчёркивает серьёзность нашего разговора. Скажи мне откровенно — тот же Милославский снизошел до разговора с тобой? Принял лично? Оу, можешь не отвечать. Наверное просто переложил это занятие на кого-то. Вполне в его духе.
Чёрт, а она меня раскусила. Не думал, что меня можно предугадать по моей реакции. Оказывается всё-таки можно. Да что я там говорю — в покер я проигрывал только так. Лицемерие это не моё.
— А Пётр? — снова спросила она. — Он хоть не стал делать вид, что бросает собаке кость? С его характером он может сделать человеку подарок с барского плеча, и с таким видом, что тот глубоко ему обязан, и ещё останется должен.
— Нет, — честно ответил я.
— Хоть что-то человеческое в этом сухаре появилось, — вздохнула Светлана Михайловна. — Умнеет однако с годами. Давай откровенно — я хочу поблагодарить тебя от своего имени за то, что ты уже несколько раз спас мою дочь, и за то, что охранял её в том месте о котором мы не можем говорить по подписке о неразглашении…
… Разговор с Арзет продлился около двух часов, после чего я почувствовал себя что ли более уверенным? Эта дамочка всё делала основательно. Примерно в таких делах и прошли мои выходные. Неужели такое у аристократов регулярно? По мне, так лучше бы не было такого количества встреч и мероприятий.
К себе я вернулся вечером и принялся готовиться к завтрашнему дню — на работу идти нужно будет в любом случае независимо от того, что произошло, а что не произошло. Как минимум одежда должна быть чистой и отглаженной. Чистота в одежде — чистота в рассудке. Завтра наверняка ещё придётся неизвестно сколько времени в УСБ проторчать отвечая на вопросы (далеко не приятные) и пересказывая всё в десятый или двадцатый раз. Просто кошмар.
Уже придя на работу я понял, что что-то не так — это было понятно и по взглядам Городовых, и по взглядам своих же коллег Квартальных. Егор только недоумённо пожал плечами. К восьми Аня ушла на планёрку, и все словно замерли предчувствуя что-то, чего не могли предчувствовать мы.
Когда Анна вошла в кабинет общих собраний сразу стало ясно, что что-то не так — она была не просто в ярости — она была в бешенстве. Холодном всепоглощающем бешенстве, которое буквально плескалось из глаз. Лицо застыло в ярости, а кончики пальцев чуть заметно подрагивали, как будто она хотела кого-то задушить или разорвать. В таком состоянии я не видел её очень давно. Все разговоры мгновенно стихли. Анна вдохнула, выдохнула, отвела взгляд приходя в себя, и уже более спокойно сказала: