Сергей сказал про вариант с отпускными. Киндяков с воодушевлением воскликнул:
— Во, почти половина есть! И я дам сотню.
Долбунов посмотрел на него из-под ладони — он сидел в раздумье, подперев голову руками. Глаза у него были больные, красные.
Тяжёлым медлительным движением он снял телефонную трубку, набрал номер и, когда ответили, сказал:
— Бухгалтерия? Долбунов. Оформите-ка Метёлкину и его жене отпускные. Вне графика. Да, да, я прошу. Он сейчас придёт.
— Значит так, Метёлкин, — заговорил он, положив трубку и с неприязнью поглядывая на Сергея. — Оформишь вместе с женой очередной отпуск. Это примерно две с половиной сотни. Сотню даст Киндяков, сотню дам я, а две — или сколько там останется — ищи, проси, шапку по кругу, добывай где хочешь. Понял? Мою сотню получишь завтра утром, сейчас с собой нет, — как бы оправдываясь, добавил он.
— И я завтра принесу, — сказал Киндяков.
— Всё, Метёлкин, жми. — Долбунов резко провёл ладонью по столу, словно смахнул невидимый мусор.
— Спасибо, Андрей Андреич, — как-то уныло, без должного подъёма поблагодарил Сергей, прижал руку к груди, чуть поклонился Киндякову и торопливо вышел из кабинета.
На скамейке, в дворовом скверике, они с Надюхой подвели итог: тысяча восемьсот пятьдесят на руках плюс триста отпускных (Долбунов почему-то ошибся, приуменьшил), плюс сотня Долбунова и плюс сотня Киндякова — всего две тысячи триста пятьдесят. Остаётся сто пятьдесят… Шапка по кругу? Или две печки с Мартынюком? Шапка, конечно, найдётся, а вот где найти ещё один круг? Мартынюку кланяться в ножки? В который раз намекать Магде? Надюха передёрнулась вся при упоминании имени Магды, но так ничего и не сказала Сергею про губную помаду — стыдно было, и вообще настроение у неё было унылое после вчерашней размолвки и почти бессонной ночи.
Пообедав, они сходили в бухгалтерию, оформили и тут же получили в кассе отпускные — триста двадцать рублей. Сергей подумал было про Иринины две сотни, но тотчас отогнал эту мысль — брать взаймы у девушки, которая сохла по нему, он не мог.
Надюха сложила все деньги в специально заведённый кошелёк, сунула его в сумку, в самый потайной карманчик, и пошла к себе в управление. Сергей остался на лавочке караулить Магду. Он решил торчать тут, в скверике, хоть до самого вечера, пока не дождётся её. Должна же она хоть на час забежать, показаться на службе.
Ждать ему пришлось порядочно: часов около четырёх пополудни во двор влетело забрызганное грязью такси, и Магда собственной персоной выгрузилась из кабины, как всегда, с полными сумками в обеих руках.
Сергей окликнул её, подбежал к машине, помог, подхватил у неё сумки. Магда удивлённо вздёрнула бровь, но это был только момент, она приняла его помощь как должное, и, пока рассчитывалась с таксистом, Сергей держал её сумки. На них из окон пялился служилый люд управления.
— Слушай, Магда, — сказал Сергей, когда таксист рванул с места и укатил по внутреннему кольцу двора, — я тебя жду. Догадываешься, зачем?
— Конечно, — беспечно ответила она, играя глазами и наслаждаясь тем, что такой статный парень держит её вещи. — Ты соскучился.
— Это как всегда, — стараясь попасть ей в той, сказал Сергей, по, видно, не получилось у него в тон, потому что Магда пристально посмотрела на него и качнула головой.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Видишь ли… — Сергей помялся, преодолевая нерешительность, и сказал: — Ты как-то обещала нам в долг триста рублей…
— Ах, это! — воскликнула она.