— Да вотъ управляющій… Неугодно-ли?
Передъ дамой выросла борода въ пальто и къ фуражкѣ съ кокардой. Борода приподняла фуражку.
Швейцаръ не пускаеть меня съ собакой по лѣстницѣ и говорить, что жильцамъ здѣшняго дома собакъ держать не дозволяется, — обратилась дама къ управляющему.
— Точно такъ-съ, сударыня. Ни собакъ, ни кошекъ, ни куръ… потому у насъ домъ чистый, — далъ отвѣта управляющій. — Такія ужъ правила. У насъ лѣстницы вездѣ помпей. Камины, ковры, статуи… Господинъ Пафнутинъ, жилецъ изъ пятаго номера, ужъ генералъ, а и то…
— Отчего-же вы при сдачѣ квартиры объ этихъ правилахъ не предупредили?
— Да вѣдь книжки квартирной еще не подписывали, а въ книжкахъ у насъ полностью…
— И не подпишемъ. Деньги съ насъ взяли за три мѣсяца, и мы теперь знать ничего не хотимъ. А за то, что вы меня по парадной лѣстницѣ не пускаете въ мою квартиру, вы отвѣтите. Мужъ такъ это не оставитъ.
Управляющій нѣсколько опѣшилъ.
— Вернитесь. Пожалуйте по парадной… А только съ собаками у насъ жить нельзя, — сказалъ онъ.
— Ну, это мы еще посмотримъ! — воскликнула дама, направляясь къ парадному подъѣзду.
— Такія правила-съ… — крикнулъ ей вслѣдъ управляющій. Такой уставъ-съ… А въ чужой монастырь съ своимъ уставомъ не ходятъ.
— Я въ свой монастырь иду, а не въ вашъ. Если я деньги заплатила, то это мой монастырь, — обернулась дама къ управляющему и затѣмъ вошла въ подъѣздъ.
Швейцаръ втаскивалъ за ней по лѣстницѣ швейную машину и бормоталъ:
— У насъ генеральша Мурлова ужъ какая была собачница, а побилась-побилась да и отдала собакъ. Нѣмецъ въ восьмой номеръ тоже силой въѣхалъ въ квартиру съ кошкой и собакой, а гдѣ теперь кошка, гдѣ собака? Всѣхъ дворники извели, потому — правила.
Дама молчала и не оборачивалась.
VI
Только что переѣхали съ дачи на зимнюю квартиру въ новый домъ. Комнаты маленькія. Пахнетъ краской, сыростью, стекла въ двойныхъ рамахъ запотѣли. Въ комнатахъ безпорядокъ. Въ гостиной на столѣ стоить желѣзное ведро и изъ него выглядываетъ фарфоровая лампа, обложенная сѣномъ. На стульяхъ шторы, обмотанныя шнурками. Изъ свернутаго ковра торчать зонтики, трости, складная удочка, собачій арапникъ. Посреди комнаты стоить кабинетный рояль, прикрытый двумя байковыми одѣялами. Суетится молодая хозяйка, вынимая изъ корзины посуду, и разставляетъ ее на мебель.
У наружныхъ дверей дребезжащій электрическій звонокъ. Шаговъ прислуги не слышно.
— Даша! Отворите хоть дверь-то! — кричитъ хозяйка горничной. — Вы хоть и отказались отъ мѣста, но сегодня все-таки еще должны служить.
Отвѣта никакого.
Звонокъ повторяется. Хозяйка сама идетъ отворять дверь. Показывается въ дверяхъ мужъ, среднихъ лѣтъ человѣкъ въ очкахъ, въ пальто въ шляпѣ и съ портфелемъ.
— Здравствуй. Ну, что, благополучно переѣхали? — спрашиваетъ онъ жену и чмокаетъ ее въ щеку.
Жена дѣлаетъ кислую мину.
— Какъ тебѣ сказать…
— А что? Развѣ много мебели поломали?
— Нельзя сказать, Но съ прислугой бѣда… — отвѣчаетъ жена.
— Что такое?
— Горничная отказывается работать. Не хочетъ служить. Требуетъ разсчета. Зачѣмъ, видишь-ли ты, ей отдѣльной комнаты нѣтъ.
— Какъ отдѣльной комнаты? Вѣдь для кухарки съ горничной есть клѣтушечка, отдѣленная отъ кухни. Тамъ двѣ кровати свободно могутъ помѣститься.
— И помѣстились. Но вотъ зачѣмъ она будетъ вмѣстѣ съ кухаркой.
— Не въ спаньѣ дѣло, — слышится изъ другой комнаты голосъ горничной. — Что мнѣ спанье! А придетъ въ гости человѣкъ, тамъ его принять некуда, негдѣ кофеемъ напоить.
— Ну, матушка, по нынѣшнимъ квартирнымъ цѣнамъ, если отдѣльную комнату для каждой прислуги имѣть, такъ больно жирно… Лишняя комната въ одно окно, и сейчасъ ужъ на пятнадцать рублей въ мѣсяцъ квартира дороже, — отвѣчаетъ хозяинъ, снимая съ себя пальто. — Да и квартиръ нѣтъ. Мы ужъ и такъ-то рады радехоньки, что хоть такую-то квартиру нашли.
— А она капризится, фордыбачитъ, — замѣчаетъ жена.
— Молебенъ благодарственный будемъ служитъ, что хоть такую-то квартиру удалось нанять, — продолжаетъ хозяинъ. — Ты знаешь, Лизочка, эта квартира взята прямо съ боя, — обращается онъ къ женѣ. — Да, съ боя. А то не видать-бы намъ ее какъ своихъ ушей, и должны были-бы мы остаться на зиму въ дачномъ помѣщеніи въ Лѣсномъ. Я пять рублей лишнихъ домохозяину нанесъ. Пять рублей въ мѣсяцъ. Произошло въ родѣ торговъ.
— Ты разсказывалъ, — вяло бормочетъ жена.
— Такъ вотъ… И когда я вышелъ изъ квартиры домовладѣльца, давъ ему задатокъ, я перекрестился. Нашъ одинъ столоначальникъ въ Царскомъ Селѣ на зиму остался. Нѣтъ квартиръ, нѣтъ и нѣтъ. Даша! Да что-жъ ты не идешь? Возьми-же мое пальто.