— Я вам уже сказал. Самая главная цель экспедиции — не эликсир. В конце концов, за ним потом можно было отправить другую группу. Важнее всего было убедиться, правилен ли мой выбор: обладаете ли вы достаточной силой, прозорливостью и интуицией. Годитесь ли вы в Преемники. Могу ли я рассчитывать, что следующим Судьей станете вы. Ошибки в выборе обходятся слишком дорого…
В это мгновение Норд ощутил нечто непонятное. На его плечи словно опустилась огромная тяжесть, буквально вдавив доктора в кресло.
Моя психика совсем расшаталась, нервы ни к черту, раздраженно подумал он и нарочно поднялся, чтобы скинуть с себя невидимый груз, не поддаваться его давлению.
Тяжесть сразу же исчезла. Гальтон стоял, глядя на миллиардера сверху вниз, и чувствовал лишь одно: нетерпение. Честно говоря, все эти загадки и недомолвки ему до смерти надоели.
Джей-Пи наблюдал за молодым человеком с печальной улыбкой, будто отлично понимал, чту тот сейчас испытывает.
— Всё это уже было… — прошептали морщинистые губы. — Всё было…
Гальтон по-бульдожьи выпятил челюсть. Он понял, что беседа близится к кульминации, и был не намерен отступать, пока не выяснит всё до конца.
— Сэр, о «Преемнике» упоминал человек, которого вы назвали Самсоном. Но что такое «Судья»?
— Когда-то, несколько тысячелетий назад, два мудрых человека решили, что кто-то должен взять на себя ответственность за судьбу мира. Одного из них, по преданию, звали «Белый Судья», другого — «Черный Судья». Первый пошел на запад, второй на восток, и они никогда больше не встречались. От каждого пошла линия преемников, Черных и Белых Судей, которые накапливали сокровенное знание и следили за тем, чтобы на земле не нарушилось Великое Равновесие. Я происхожу из рода Черных Судей. Сохранились ли Белые Судьи либо их династия давно пресеклась, нам неизвестно. Мы должны жить так, будто кроме нас спасать человечество некому. Для поддержания баланса сил Судья время от времени оказывает поддержку кому-то из правителей, чтобы тот подтолкнул Историю в нужном направлении. Или же удержал мир на краю бездны. Давая или отнимая «эликсир власти» у своего избранника, Судья управляет им — до определенных пределов. А когда Судья чувствует, что его миссия исполнена или что силы его иссякли, он назначает себе Преемника…
Если бы всё это говорил кто-то другой, а не Мистер Один Процент, Небожитель, Самый Богатый Человек Планеты, великий Джей-Пи Ротвеллер; если бы беседе не предшествовали все невероятные события минувшего месяца, Норд безусловно воспринял бы россказни о всемогущих Судьях как шутку или бред выжившего из ума старика. Но Жизненное Правило № 2 гласило: на свете существуют вещи, о которых человечество даже не догадывается. Хотя догадываться-то как раз догадывается. Оттого, вероятно, без конца и возникают легенды о мировых заговорах, закулисных правителях и тайных орденах…
В истинности слов старца Гальтон не усомнился. Он засомневался в другом.
— Вы принимаете решения, от которых зависит судьба целых народов и жизнь многих миллионов людей. Как вы можете быть уверены, что не ошибаетесь?
— Никак. Я вам уже говорил, что мы ошибаемся. И мне тоже доводилось совершать ошибки, расплата за которые была очень тяжкой. Мне гораздо больше лет, чем вы думаете, Норд. Было время, когда меня звали не Джеральдом Пуллменом Ротвеллером, а иначе. На протяжении веков я менял имя несколько раз. И с каждым из имен были связаны свои победы и свои поражения. Вожди, на которых я делал ставку, часто меня подводили. Мозг кардинала Ришелье не выдержал передозировки эликсира — я был тогда еще слишком неопытен. Его высокопреосвященство кончил тем, что ржал по-лошадиному и лягал придворных каблуками, как копытами… Шведский король Карл Двенадцатый от побед вообразил себя новым Александром. Фридрих Прусский был слишком алчен, в мои планы не входило создавать в центре Европы единое германское государство. Но самой трагической моей ошибкой, конечно, был генерал Бонапарт… На нем я и споткнулся. Понял, что мое время закончилось. Мои представления о всеобщей разумности устарели. Пора дать дорогу молодым. А тут как раз подвернулся человек, показавшийся мне идеальной кандидатурой для Преемника…
— Самсон? — прошептал Гальтон, слушавший фантастический рассказ, затаив дыхание.
— Да, молодой русский ученый. Это был беспримесный, самородный гений. Чистый, ясный, бескорыстный и прямой. В отличие от меня, выросшего в эпоху просвещенной монархии, он верил не в великих правителей, а в разумность человеческого общества. Не в государственную мощь, а в науку и прогресс. Я испытал огромное облегчение: скоро можно будет уйти на покой.
Человек, которого Гальтон знал как Джей-Пи Ротвеллера, опустил голову и вздохнул.
— В древности Судья, определив Преемника, вручал ему атрибуты могущества — «эликсир власти» и «эликсир бессмертия», — а также меч, которым избранник отсекал своему предшественнику голову. Никак иначе оборвать жизнь Судьи было невозможно. Позднее, уже в Средние века, один из Судей, выдающийся алхимик, изобрел тинктуру, которую наш прогрессист Самсон назвал «дезактиватором». Она избавляла Преемника от ужасной обязанности убивать своего Учителя, а ушедшему от дел Судье позволяла угаснуть медленно, почти естественным путем. И не раньше, чем он окончательно устанет от жизни. Выражаясь языком современным, у Судей появилась возможность уходить на пенсию. Первым таким «пенсионером» стал даос Те Гуанцзы. Иногда до меня доходили смутные слухи о ветхом китайском старце, который открыл тайну вечной жизни и живет где-то далеко в горах, возделывая свой сад…
Воспользовавшись тем, что Небожитель замолчал, видимо, размышляя над тем, жив ли еще «пенсионер»-китаец, Гальтон задал вопрос, который его очень интересовал:
— Простите, …ваша честь, — назвал он хозяина кабинета титулом, каким обычно именуют судей. Обращение «сэр», в свете вышеизложенного, показалось доктору недостаточно почтительным. — Но биография Джей-Пи Ротвеллера… то есть ваша биография, хорошо известна: где и когда вы родились, кем были ваши родители и прочее. Как же так?
— А-а, вы про это… — Старец небрежно махнул. — Во времена бедняги Те Гуанцзы медицина находилась в детской поре своего развития. Он мог сохранять свою жизнь и здоровье сколько ему заблагорассудится, но не имел возможности заменить свое изношенное тело и вернуть себе молодость. Мне повезло больше. В девятнадцатом столетии наука стала развиваться невиданными темпами. Появились новые инструменты, препараты, методики. Мой ученик и Преемник был превосходным анатомом и хирургом, а под моим руководством добился в этой области таких успехов, которых пока еще не достигла и нынешняя медицина. Мы вместе разработали технологию операции по пересадке мозга из одной черепной коробки в другую. И когда пришло время, он помог мне обрести новое, молодое тело. Тогда я и «ушел на пенсию» — только не стариком, а полным сил юношей. Ах, какое волшебное чувство свободы я испытывал после двух с лишним веков непрерывного служения, разочарований, самобичевания! Теперь за все в ответе был Самсон, а я мог на досуге возделать свой собственный сад — не настоящий, как Те Гуанцзы, а в фигуральном смысле. Мне давно уже казалось, что истинный ключ к гармонии и процветанию следует искать не в государственном устройстве, не в правильных законах и не в прочих внешних условиях человеческого существования, а внутри людей. Нужно развивать душу каждого человека. Помогать ему стать милосердней, терпимей, просто добрее. Пускай Самсон испробует свою прогрессистскую методику, а я потихоньку стану экспериментировать со своей. Ведь это ничему не помешает. Мне нетрудно было стать самым богатым человеком земли. Слава богу, опыта и знания людей хватало. Гораздо труднее было создать то, чего раньше не существовало.