– Может, в ваших бездонных карманах и нашатырь найдется? – обратилась княжна к Курту. – Очень хочется поговорить с товарищем заведующим.
– Обойдемся без нашатыря.
Две звонкие оплеухи заставили коротышку вскинуться и заморгать глазами.
Гальтон сел перед ним прямо на стол. Немец встал сбоку, красноречиво держа кулак на весу. В кулаке были зажаты измазанные кровью наручники.
– Отвечать на вопросы будете? – вежливо спросил доктор.
Пленник покосился на страшного азиата, кивнул.
– Тогда первый вопрос. Кто содержится в господском доме?
– Объект, – не сразу выдавил из себя желтолицый.
– Кто он?
– Пациент Спецсектора.
Айзенкопф левой рукой взял неразговорчивого «языка» за шею.
– Я врежу ему, чтоб отвечал как следует?
– Он ответит как следует. Кто это – «пациент»?
Пожевав губами, чекист неохотно сказал:
– Сами увидите. Вы ведь явились за ним. Без него, поди, не уйдете? – Курт взмахнул рукой, человечек сжался. – Не надо! Не мое дело, кто он на самом деле. Мое дело – обеспечивать уход и охрану. Любопытство у нас не в почете. Следим за здоровьем. Докладываем товарищу Громову. Он каждый день по несколько раз телефонирует… Сегодня, правда, почему-то не звонил.
– У меня вопрос, – вмешался биохимик. – Как организована охрана Заповедника? И не крути мне, а то…
– В Спецсекторе – медбратья и два дежурных врача. Медбратья охраняют парк, врачи все время находятся с пациентом… В поселке персонала нет, только контингент…
Зоя перебила:
– Что это за люди?
– Контингент? Зеки. Специально подобраны. Живут, как в раю, с семьями. Но дают подписку соблюдать правила проживания. Нарушения случаются редко.
– Как с мальчиком Киселевых? Он забрался в парк, и вы депортировали всю семью? Что значит «депортировали»? Убили, да?
Айзенкопф раздраженно воскликнул:
– Отстаньте вы с вашей лирикой, Норд! Некогда отвлекаться! Надо дело сделать и вовремя убраться! – Он тряхнул заведующего за ворот. – Рассказывай дальше про систему охраны. Кто караулит выезд из поселка?
– Там контрольный пункт. Казарма, в ней взвод особого назначения.
– А блокпост и патрули на опушке леса?
– Внешняя охрана. У нее допуска на территорию нет.
– Кто в Заповеднике самый главный? Ты?
– …Да, я.
– И все три кольца охраны подчиняются тебе?
Заведующий колебался. Похоже, хотел соврать, но не решился.
– По инструкции я не имею права покидать Спецсектор. Ни при каких обстоятельствах. Я даже за пределы парка не выхожу. За контингент и за режим в поселке отвечает мой заместитель. – Он покосился на бездыханного помощника. – Но я назначаю дневной пароль, который является пропуском через все зоны.
– И ты мне его сейчас скажешь, правда?
Айзенкопф задушевно положил руку на плечо «языку». Тот содрогнулся, но промолчал. Его глаза смотрели в одну точку – на портрет основателя ЧК товарища Дзержинского , словно заведующий надеялся одолжить у Железного Феликса стойкости. Под портретом, на фоне щита и меча алел девиз: «У чекиста должны быть чистые руки, холодная голова и горячее сердце».
Биохимик сделал знак, чтоб Гальтон и Зоя не вмешивались.
– Не упрямься, герой. А то я тебе оторву чистые руки, отверну холодную голову, выдеру горячее сердце, положу на щит и нашинкую мечом.
– …На сегодня пароль «Ильич живее всех живых», – сипло произнес заведующий.
– Сейчас проверим. У ворот поселка гараж. Как туда позвонить?
– …На пульте написано. Достаточно нажать кнопку.
Человечек кивнул на коммутатор, где возле каждой из кнопок была маленькая табличка.
Задумчиво поглядев на чекиста, Курт сказал словно самому себе:
– Если наврал – ох, что я с ним сделаю…
– Я не наврал.
– Рад за тебя.
Айзенкопф приложил к уху трубку и нажал кнопку, около которой зажегся красный огонек.
– «Ильич живее всех живых», – сказал он после короткой паузы – очевидно, когда назвался дежурный. – …Распоряжение будет такое: приготовить автомобиль… Выполняйте.
– Сработало! – радостно сообщил он коллегам, рассоединившись. – Если б умел – улыбнулся бы. Пароль правильный! Уедем отсюда цивилизованно – в казенном автомобиле, по асфальтовому шоссе.
– Это замечательно, – сказал Гальтон. – Но сначала нужно довести дело до конца. Пора познакомиться с Пациентом. Как бы только избавиться от остальных «медбратьев», чтоб не помешали? У нас даже нет оружия.
Он открыл ящики стола, надеясь обнаружить револьвер или пистолет. Ничего – только канцелярские принадлежности.
Заведующий непонимающе наблюдал за его действиями, но потом сообразил, в чем дело.
– Огнестрельное оружие в Спецсекторе запрещено. Такова инструкция. Пациент не выносит громкого шума, а от порохового дыма даже в минимальной концентрации может впасть в кому. У него аллергия.
– Обойдемся без огнестрельного. – Курт взял со стола один из диковинных инструментов, что были извлечены из рюкзака, – тот самый согнутый «насос». – Мое личное изобретение. Пневматический пистолет для стрельбы из-за угла. Смотреть нужно в трубку, вот тут мини-перископ. Загнутый конец высовывается наружу. Убойная дистанция – двадцать метров.
– У меня остались усыпляющие иглы, – напомнил Норд.
– К черту. Снотворное действует не моментально. Уколотый может поднять шум и погубит всё дело. Пуля в череп надежней.
– Но как вы будете стрелять в охранника с вашим кривым дулом? Оно не годится для прямого выстрела. Где вы в парке возьмете угол?
Айзенкопф почесал затылок.
– М-да. Эта задача потребует некоторых геометрических исчислений.
Вдруг пленник шумно вздохнул и сказал:
– Не нужно исчислений. Я помогу вам.
Мне теперь все равно
стенка. За то, что вас прошляпил и Пациента не уберег, так на так расстреляют, железно. У нас в органах служебная оплошность приравнивается к госизмене. Лучше я буду государственный изменник, зато живой. Возьмите меня с собой, граждане американские диверсанты. Я вам пригожусь. Я много чего знаю.