- Он обвинил меня в том, что я хочу стать матерью будущего короля! – нарушила благостный покой мирной долины Мирабель, - Он – самый близкий и преданный друг мамы, брат отца! За что!
- Наверное, ты не так его поняла, - попытался успокоить ее Дик, и, кстати, был совершенно прав.
Принц, немного одичавший в своем одиночестве, подзабыл, что собеседники не всегда понимают друг друга. Говоря Мирабель о том, что следующим королем станет ее сын, он просто констатировал факт. Король умирал не оставляя ни наследников, ни братьев, следующей по старшинству была Мирабель. И теперь ее замужество и рождение предсказанного волхвом сына становилось делом государственной важности. Для принца все было ясно. В наличии Мирабель, ее заморский суженый, чье благородное происхождение теперь, после побратимства доказывать не надо, сыграть свадьбу следует незамедлительно, так как неизбежная смерть короля отложит ее из-за обязательного траура. В общем, государство надо спасть пока возможные узурпаторы не начнут посягать на трон Артура. Расставшись с Мирабель, принц как раз и занялся этим, что являлось его обязанностью. Его благородство и истинное рыцарство были явлены этой фразой, непонятой Мирабель, как раз во всей простоте и ясности. Он говорил, что трон Артура перейдет к его потомкам, через Мирабель, а не ему самому и никому другому.
Мирабель сейчас была менее всего склонна принимать во внимание интересы государства, она была обижена, несправедливо, незаслуженно, после всех испытаний и самопожертвования на путях Порубежья. Главным залогом успешности ее миссии Перевозчик провозгласил сохранение тайны, и она хранила тайну в надежде, что спасение все же придет, несмотря ни на что. Поэтому она все точила
потихоньку слезы, изводя Дика, который, наконец, не выдержал.
- Ты что, не могла сказать ему, что он не прав?
- Нет! Не могла, в том-то и дело. Впрочем, если ему ничего не поможет, уйду в монастырь.
- Ну вот! Фредерику бы это рассказывала, я то за что обречен все это выслушивать?
- Средство может и не помочь, - прошептала почти беззвучно Мирабель, и только серый иноходец, услышав ее, запрядал ушами.
***
Задолго до полудня они были у дверей трактира «Под свежей соломой», где их со вчерашнего дня дожидались пять дареных Дику иноходцев. Скакуны застоялись и Дик, несмотря на свою многолетнюю практику игры в поло, растерялся. Если бы не Мирабель, пожалуй подарки не пошли бы ему впрок. Но тоненькая и легонькая девчонка удивительно сноровисто справилась с нешуточной задачей. Два скакуна были оседланы, остальные навьючены многочисленными сопроводительными дарами друзей благородного чужеземца, и вот они снова в пути. Под копытами кавалькады сероватая кремнистая пыль извивающейся серпантином дороги.
- Ах, какая жалость! Трактирщик не так часто меняет кровлю, не повидал ты свою желанную! – съязвила Мирабель.
Дик помигал глазами и не нашелся с ответом. Теперь они ехали рядом, стремя в стремя и веселый, бодрый цокот подков заглушал невеселые мысли. Встречные простолюдины задолго съезжали на обочину и ломали шапки. Мирабель почему-то казалось, что ни одного из них она не ввела в заблуждение относительно своего пола. Крестьяне очень проницательны, но к счастью еще и очень осмотрительны и умеют держать языки за зубами. Дик вообще ничего не замечал, любуясь осенним горным ландшафтом.
Встретившись с очередным поклоном и ускользающим взором, Мирабель осадила скакуна, Дик тоже остановился и почти справился с забегавшими вперед двумя другими игривыми красавцами, которых опекал он. Подопечные же Мирабель встали как вкопанные по первому ее жесту.
- Добрый день, дедушка! – звонким мальчишеским голоском поприветствовала она встречного.
- Добрый воистину, милостивая госпожа, - ласково улыбаясь, ответил старик.
Дик тотчас же ввернул свое коронное «А-А-а-ап!», а Мирабель расхохоталась и, дав шпоры иноходцу, мигом сорвала с места в карьер и остальных своих заводных. Глядя на клубы серой пыли, Дик спросил старика.
- С чего ты взял, будто у меня в оруженосцах женщина?
- Виноват, сударь, я с годами сделался подслеповат, а голосок ребенка легко спутать с голосом юной девушки.
Дик с сомнением покачал головой и, на всякий случай, бросил старику завалявшийся в кармане золотой, одну из последних своих монет, преображенную Перевозчиком при переправе. «Подслеповатый» ловко поймал монету на лету и, даже не попробовав на зуб, довольно разулыбался – полновесная!