- Пожалуйста, - вежливо ответила я, стараясь скрыть свое удивление. - Только за что же вы меня благодарите? - спросила я.
- Видите ли, - она сделала паузу, и длинные пальцы быстро начали мять шелковую ткань палантина, - это трудно объяснить. Наталья Викторовна попросила меня хранить в секрете определенную информацию, но я...
- Прошу вас сохранить в тайне все то, что должно быть сохранено, - быстро сказала я.
Элла Станиславовна смотрела на меня, раздираемая противоречиями.
- Поймите, очень важно, чтобы все шло своим чередом. Не нужно спешить и подгонять события. Иногда лучше избрать роль стороннего наблюдателя, хотя это не всегда бывает легко.
Помолчали.
- Вы правы, - после значительной паузы произнесла Строгова. При этом я облегченно вздохнула. Не хочу за спиной Строгова узнавать его тайны. И не хочу, чтобы даже его мать догадалась, что он мне ничего не рассказал. Это в первую очередь его жизнь. И он сам должен решать рассказывать кому-то свои тайны или нет.
- Я рада, что вы меня поняли, - улыбнулась я.
- Конечно, - улыбнулась Строгова в ответ. - Но все же позвольте поблагодарить вас. Гера очень изменился, - она продолжала теребить свой палантин. - Понимаете, он стал другой, живой. Уже некоторое время он пугал меня своим механическим отношением к жизни. А сейчас все изменилось.
- Я очень рада, поверьте, - я постаралась вложить в эти слова сочувствие и понимание. Мне было дискомфортно разговаривать с матерью своего клиента, к которому к тому же я испытывала очень сильные чувства. Мне хотелось, чтобы этот разговор скорее закончился.
Неожиданно снова раздался стук в дверь. Мы обе вздрогнули. Элла Станиславовна почему-то испуганно смотрела на меня.
- Войдите, - я постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности.
В дверях появился мужчина, лет пятидесяти, очень привлекательный. По волевому лицу и жесткому блеску глаз мне не составило труда догадаться, кто был передо мной. Это был отец Строгова. Я совсем растерялась.
- Элла! Прошу прощения, - обратился он ко мне, - Элла, я жду тебя, а тебя нет.
- Прости, я зашла к Лизочке, извините, - поправилась она, - к Елизавете Олеговне. Она психолог Геры.
Строгов старший прошел через весь кабинет и протянул руку.
- Очень приятно, Эдуард Владимирович, - представился он.
Я встала ему навстречу и пожала горячую ладонь. Почему-то у меня было стойкое ощущение, что этому гордому человеку нет дела ни до меня, ни до психологии вообще. Но ради чего-то или кого-то он все это терпел. Не трудно догадаться ради кого.
Я с любопытством разглядывала новый персонаж, так неожиданно появившийся на моей сцене отношений со Строговым.
- Элла, нам пора, - твердо сказал он.
- Да, спасибо большое, что выслушали меня, - сказала Строгова, обращаясь ко мне с улыбкой.
- Я рада, что мы поняли друг друга, - кивнула я.
- Не люблю я эти расшаркивания, - поморщился Строгов старший.
- Это элементарная вежливость, - уточнила я, - обмен любезностями.
Строгов с интересом взглянул на меня.
- Не люблю эту психологическую галиматью, - резюмировал он. - Если спросите меня, то я считаю, что моему сыну это вовсе не нужно.
- Возможно, - пожала плечами я.
- Вот, слушай специалиста, - ткнул в мою сторону пальцем Строгов.
- Но ему самому решать — приходить сюда или нет, - продолжила я. - А вам просто нужно спокойно принять его решение.
- Услышал специалиста? - насмешливо спросила Элла Станиславовна. Эти нотки я часто слышала у Германа Эдуардовича.
- Психологи, - проворчал Эдуард Владимирович, хмуро взглянув на меня. - До свиданья! - бросил он и вышел из кабинета.
- До свидания, Лиза, - бархатно попрощалась Строгова и покинула кабинет вслед за мужем.
Я села за стол и ощутила напряжение во всем теле. Только сейчас я начала немного расслабляться. Ну и семейка! Люблю психологию — не люблю психологию! Это наука, вообще-то! Это как люблю физику или не люблю физику. Это не важно. Сказано в школе учить этот предмет и учи. А психология — она как воздух. Вся наша жизнь — это движение души. А ведь психология — это и есть наука о душе.